Интересно, если она и дальше будет так усердствовать, останется ли на шее засос?

Почему-то хотелось, хоть это и из разряда подростковой дичи. И все же, чем настойчивее становились ее губы, тем сильнее и разноцветнее становились образы крохотного пятна на коже: ее метке на нем.

— Не тяни так сильно, маленькая, — зашипел он, когда Ася все-таки увлеклась настолько, что задрала его голову так сильно, что оставалось лишь смотреть в потолок.

Ася встрепенулась, распрямилась, одернула ладонь, глядя на нее так, будто это была чья-то другая рука. Провела пальцами по губам, словно и губы были тоже нее.

Так, самое время «ловить» Морковку, пока она не напридумала себя всякого.

Он в один рывок стащил футболку, перехватил Асину ладонь, положил себе на грудь.

— Я здесь, с тобой. И я думаю, ты и так прекрасно чувствуешь, что все, что ты делаешь, мне нравится.

На самом деле, нравилось так сильно, что контроль испарялся прямо на глазах, а мысли то и дело соскальзывали в какую-то гипер-откровенную порнуху.

— Я не знаю, что ты… что тебе нравится, — призналась она, осторожно скользя ладонью по коже, царапая когтями дорожку ребер.

Тимур застонал, закрыл глаза, позволяя ритмичным толчкам удовольствия растекаться по телу. А ведь никогда особо не любил, чтобы его трогали, если не сказать наоборот. Но сейчас, если бы за дверью мирно не посапывала угроза их первой брачной ночи, он бы правдами и неправдами сделал так, чтобы эти несмелые пальцы прикасались к нему везде.

— Все хорошо? — спросила Морковка.

Он с трудом разлепил веки, мотнул головой.

— Все хорошо, маленькая, не останавливайся.

«Пожалуйста, не останавливайся, пока я сам не сдурею от того, что ты делаешь…», — добавил про себя, чувствуя, как кожа горит под ее пальцами, словно по ней растекается горячий воск. Интересно, отчего он быстрее тронется умом: от попыток держать себя в руках, или оттого, что не сдержится?

Ее губы на его груди убивали. Влажный язык на сосках сводил с ума. Кто вообще придумал, что у мужика нет эрогенных зон, кроме члена и мошонки?! Тот, у кого не было этого рыжего чуда?

— Мне нравится тебя трогать, — призналась Морковка, уже стоя перед ним на коленях, между его широко разведанными ногами. Пальцы чертили вертикальную прямую вдоль дорожки волос на животе. — Ты красивый.

Оттого, с какой наивной откровенностью это прозвучало, хотелось рассмеяться, но когда ее ладони легли поверх твердости в штанах, нерожденный смех скончался в муках. Хотелось, чтобы ее губы сосали, целовали, а язык отправил в космос.

— Маленькая, хватит, стоп.

От греха подальше, Тимур потянул ее за руки, заставил подняться, двумя ладонями обнял за задницу.

— Что-то не так? — мигом разволновалась она.

— Все так, маленькая. Я просто… в общем, с тобой вообще все иначе. Я не хочу кончать в штаны, но терпения у меня еще меньше, чем у мальчишки, который первый раз смотрит порно.

— Я бы хотела попробовать… Ну, ты знаешь.

— Знаю. — Он все-таки хрипло рассмеялся. — Но не сегодня, хорошо?

— Ты брезгуешь?

Кажется, она совершенно искренне не понимает, что даже сейчас он балансирует на грани, за которой не останется ничего, кроме инстинктов.

— Я ничего так не хочу, маленькая, как взять тебя в рот, правда. — Пришлось сглотнуть, и для надежности зажать ее в одном положении, чтобы не шевелилась.

— Посмотреть, как ты будешь брать меня губами. Я хочу это видеть, понимаешь?

Ты готова дать мне смотреть? Не стесняться, не думать о том, как ты выглядишь с членом во рту?

Она мгновенно покраснела. До самых чудесных ушей.

— Вот и я о том же.

Бережно, чтобы не спугнуть ее желание, потянул шортики вниз, сразу с трусиками.

Был почти уверен, что она попытается сопротивляться, но нет: послушно вышагнула из брошенной на пол одежды, но тут несмело, но настойчиво потянула егоза штаны.

Тимур приподнял бедра, разрешая себя раздеть. Надо же, смотрит так, будто впервые видит мужской член: удивленно, обеспокоенно.

— Маленькая, ради бога, перестань кусать губы, — взмолился Тимур, потянулся за штанами. Хоть, что все-таки оптимистично предположил сегодняшний секс, и спрятал презерватив.

— Ты красивый… везде, — огорошила она еще одним признанием, зачарованно наблюдая, как он быстро раскатывает латекс по всей длине.

— Иди ко мне, — почти прорычал он, задыхаясь от желания оказаться внутри ее тела, утопить себя в нем, и задыхаться до агонии оргазма, которая сожжет мозги в хлам.

Целовать ее: много, жадно, подавляя крики постукиваниями металлического шарика по чувствительной поверхности ее языка. Хотелось свести ее с ума, посмотреть, на что она способна за чертой желания, где нет ничего, кроме голой потребности отдаваться.

Тимур сжал ее грудь в ладонях, перекатывая соски большими пальцами. Еще и еще, пока Ася не начала толкаться навстречу.

— Садись, маленькая, только медленно, — ей в рот прошептал он. — И смотри на меня, не отводи взгляд.

Она послушалась, и до тех пор, пока сантиметр за сантиметром медленно насаживалась на его член, боялась даже моргнуть. Янтарный взгляд словно пригвоздил Тимура к дивану и не пошевелиться.

— Моя, — выдохнул он, когда Ася издала гортанный низкий стон, взяв его всего. — Поняла, маленькая? Моя!

Катушки слетели.

Нервы лопнули и пели идиотскую песню о том, что мужик с его опытом мог бы продержаться и дольше. Но не продержался, потому что его красная от стыда жена издавала самые сексуальные в мире звуки, потому что она была восхитительная даже между ног. Потому что чертовски жаль, что он не трахнул ее языком, чтобы теперь знать, что на вкус она как что-то убийственное.

— Тимур, Тимур…

Ася вскрикивала его имя каждый раз, когда он таранил ее ритмичными толчками.

Медленно — и резко, и снова медленно, и жестко, глубоко, чтобы она выгнулась, будто пригвожденная.

Ее пальцы в его волосах: комкают, рвут, тянут.

В тишине слышно его шипение, ругательства, рык, ее стоны, мольбы сделать вот так еще раз.

— Я плакать хочу, — прошептала она, теряя дыхание, когда он сильно, до боли в мошонке загнал в нее член. — И смеяться… Я не выдержу… Не могу… п ожа луй ста… п ожа луй ста…

— Это оргазм, детка. Кончай.

Она все-таки всхлипнула, вцепилась зубами ему в губу, кусая до вкуса крови во рту.

Толчки стали быстрыми, тяжелыми, бесконтрольными.

— Еще, маленькая, вот так, забирай, блядь, все!

Да пошло оно все…! Хорошо, обалденно! Словно падать с луны на раскаленное солнце.

Ее глаза, когда они оба смогли, наконец, выдохнуть, были мокрыми, но удивленными и счастливыми.

— Ты громкий, — сказала она с удивлением.

— Сам в шоке, — не покривил душой Тимур.

Надо же, и правда громкий. Первый раз в жизни.

— Вот, — Стас протянул ему листок, — твоя половина.

Тимур бегло пробежал по списку покупок: накануне Влада, наконец, закончила свой огромный перечень всего, что собирается готовить на новогодний стол, а сегодня они со Стасом дополнили его остальными мелочами.

— Мне кажется, если наши жены приготовят хотя бы половину того, что вот здесь, — Тимур помахал листом, — то к концу праздников мы рискуем отрастить животы.

Стас отреагировал улыбкой, что для него было чуть ли не такой же редкостью, как северное сияние.

— Что?

— Да у тебя на лбу написано, что ночь удалась, Бес, — сказал он.

— Не собираюсь это обсуждать.

— Да нафиг надо, просто рожа довольная, как у нашего кота, когда Неваляшка его тефтелями своими закармливает. — Стас поднял взгляд над его плечом, поманил рукой кого-то, кто-то стоял позади. — Кстати, знакомься, наш новый директор по персоналу-Анна Николаевна Юрская.

Тимур даже не стал оглядываться, потому что запах духов Ани вошел раньше нее самой.

Это что за идиотская мелодрама? Откуда она тут? Какой в задницу директор по персоналу?