Реальный мир.

Западная часть Нью-Петербурга,

Серафимовское кладбище.

В целях конспирации и безопасности, Сергею было запрещено покидать территорию Базы. По крайней мере, такой была официальная причина его «домашнего» ареста.

Но он был уверен, что «спартанцы» просто боятся потерять такого ценного кадра, особенно теперь, узнав еще и о его выдающихся боевых навыках. Ну, зато хоть вопрос доверия больше не стоял — будь он шпионом «Виртукома», нападение на Базу закончилось бы совсем иначе…

Поэтому, когда он попросил выдать ему дрона, особых возражений не последовало. Правда, все данные с камер дрона Сергей был обязан передавать службе безопасности, но это его особо не беспокоило.

Его навыков программирования и опыта в работе с искусственным интеллектом было вполне достаточно для того, чтобы перенастроить дрона и обмануть встроенные камеры.

И теперь управляемый Сергеем дрон кружил над недавним местом сражения, где в неравно бою смертью храбрых киборгов пал его Потрошитель. Который на самом деле не был никаким контейнером для передачи посланий, как думали люди Второго и тот парнишка, что отвечал за операцию в виртуальности.

Он был одновременно сторожем и указателем. И сейчас дрон кружил над склепом, который охранял пес. И именно в этом склепе и хранилось послание от Сергея самому себе.

Крошечный, едва ли больше фаланги пальца, летающий аппарат проскользнул в вентиляционное окошко, и оператор переключил камеры в ночной режим наблюдения.

«Взгляд» дрона скользнул по бронзовым табличкам, и задержался на одной из них, даты на которой соответствовали нужной комбинации цифр.

Имя же стало ключом.

Дрон принялся кружить на месте, одну за другой выхватывая таблички, а Сергей приблизил лицо к проекционному экрану, на который выводилось изображение, чтобы не пропустить ни одной буквы или цифры, иначе придется начинать все заново.

Губе его беззвучно проговаривали текст послания по буквам:

— П… О… Ш… Е… Л… Н… А… Х… Да пошел ты сам, умник! — взорвался Авраменко, прекратив расшифровку — и так все уже было понятно, — И из тюрьмы своей виртуальной сам выбирайся. А ведь я мог бы жить спокойно, заниматься любимым делом без всех этих ваших шпионских игр… Так нет же — решил напялить на себя белый плащ и нимб, и сыграть за «хороших»… Тьфу, дебила кусок…

Реальный мир.

Воронеж, улица Генерала Ефремова,

Особняк А.Шпакова.

Протяжная трель звонка отвлекла Пал Палыча от его занятия — он кормил рыбок. Мужчина коснулся браслета на руке, и на его ладони зажглась проекция с дверной камеры. Он ткнул пальцем в иконку, активируя голосовую связь:

— Кто там?

— Откройте, полиция!

Изображение, передаваемое с камеры, подтверждало эти слова: у двери с ног на ногу переминались двое полицейских в форме. Руки их были пусты: ни оружия, ни приборов, ни планшета с «бумагами».

— Я никого не вызывал, и сигнализация у меня в порядке.

— Мы знаем, нас вызвали ваши соседи. Александр Рамизович, или вы откроете нам дверь, или мы войдем сами.

В руках одного из полицейских появился кусок пластика: ключ-карта. Универсальный полицейский электронный ключ, который откроет любой замок. Кроме обычных механических, разумеется.

Пал Палыч вздохнул, высыпал в аквариум остатки корма и вытер ладони о тряпку.

— Иду-иду, сейчас открою, — побормотал он, поднеся браслет ко рту.

Спустившись вниз, пожилой мужчина подхватил трость, стоявшую у лестницы, оперся на нее и тут же в его походке появилась характерная для людей его преклонного возраста хромота.

Он доковылял до выхода и коснулся рукой сенсора рядом с дверью. Электронный замок мигнул зеленым, опознав его, и щелкнул, разблокировав дверь, которая тут же начала медленно и совершенно беззвучно открываться.

— Здравствуйте, Александр Рамизович, — козырнул один из полицейских, — Лейтенант Коваленко, ваш новый участковый. Ну что же вы, Александр Рамизович, такой уважаемый человек, да еще и в вашем возрасте, а нарушаете? Соседи, вон, на вас жалуются…

Пал Палыч бросил быстрый взгляд на второго полицейского, который, казалось, увлеченно рассматривал носок своего ботинка. Старик улыбнулся:

— Вы же знаете, что никакой я не Шпаков. У меня и возраст не тот, и комплекция… Да и внешность у Александа Рамизовичка… специфическая. Если даже вы с ним и не знакомы, то наверняка слышали от тех же соседей. И, кстати, а на что они жаловались-то?

— Музыка, говорят, у вас громко играет.

— Ну-ну… — Пал Палыч усмехнулся, — Может, они еще и композицию узнали?

— Может и узнали, — вернул ему усмешку полицейский, — А может, им просто был нужен повод лишний раз вас по какой-то причине заставить побегать и неприятно пообщаться с представителями закона. Мне-то почем знать? Мое дело маленькое: сигнал получен, жалоба зарегистрирована, и мы обязаны на нее согласно инструкциям отреагировать.

— Да вы реагируйте, реагируйте, — махнул рукой Палыч, тяжело опираясь на трость, — я же все понимаю — служба.

— Документики тогда ваши можно посмотреть?

— Конечно-конечно, — мужчина вытянул руку запястьем вверх, и второй полицейский тут же поднес к нему считыватель.

— Так кем вы Александу Рамизовичу приходитесь, Петр Ферзи… — начал лейтенант Коваленко.

— Фердинандович, — поправил его мужчина, — Сиделка я ему.

— Сиделка?

— Профессиональная травма, ограниченная подвижность, почти круглосуточная реабилитация в капсуле по медицинским показаниям. Да вы и без меня все это прекрасно знаете. Ведь так?

— Знаем. А вот вам, Петр Ферди… Фердинандович — мы не знаем. Почему не встали на учет? Вы ведь теперь проживаете по этому адресу, верно?

— Так я думал, что оно у вас автоматически… регистрация по чипу…

— Автоматически, — кивнул полицейский, — Но установленный порядок учета тоже есть, а вы его нарушаете.

— При первой же возможности непременно встану на учет, — заверил его Пал Палыч, — И соседей этих вы поменьше слушайте. Не играет у нас никакая музыка. Инвалид в капсуле, да пенсионер — ну какие нам тут танцы, сами подумайте?

— Нам сигнал пришел — мы обязаны отреагировать.

— Отреагировали? Мне нужно где-то расписаться, или у вас вот эта забавная штучка под протокол пишет? — пенсионер ткнул тростью в сторону дрона, висящего над плечом второго полицейского.

— Пишет-пишет, так что от вас нам ничего не нужно, спасибо. Хорошего дня вам, Петр Феринандович. И еще раз — простите нас за беспокойство.

— Дело житейское, — неопределенно махнул рукой Пал Палыч, и взялся рукой за дверь, чтобы ее закрыть, но второй полицейский вставил в дверной проем ногу.

— А это ваш… Шпаков — он что, реально такой жуткий, как на фотках? — спросил он.

— Это называется бодимодификацией. Да, примерно такой. Только лежит в нейро-геле и питается через трубки.

— И не только питается, — хохотнул Коваленко.

— Не смею вас больше задерживать, господа полицейские, — на этот раз никто не мешал ему закрыть дверь.

Незваные визитеры ушли, а Пал Палыч заковылял в ванну. Плотно прикрыл дверь, включил горячий душ и тяжело опустился на пол рядом. Поднял трость таким образом, чтобы ее рукоять была ровно напротив глаз и дважды ее повернул по часовой стрелке.

Браслет на его руке мигнул, и спроецировал экран на ладонь. Изображение было нечетким, и выглядело как три столбика цифр и букв. Посторонний наблюдатель ничего бы не понял, но для бывшего безопасника в этих символах таилась уйма полезной информации.

Он вытащил из под ворота рубашки капсулу миниатюрного микрофона, легонько сдавил ее и заговорил:

— Костик, у меня были гости. Двое. Просканировали дом, сняли данные моего чипа и оставили четыре «сюрприза». Возможно, что за домом ведется внешнее наблюдение. Думаю, что демона пора зачищать.

Пал Палыч убрал микрофон на место, тяжело поднялся, опираясь на свою необычную трость, внутри которой была скрыта очень хитрая начинка, и вздохнул: