После боя я принял решение уйти с главной дороги, так как громить все встречные немецкие части у меня к сожалению не получится. Прошедший бой был последним звонком, наших уже точно не встретим, а вот наступающих немцев точно. Это нам ещё везло, что все встреченные нами колонны противника были относительно небольшими и самое главное, они шли с большим интервалом. Встреть мы полк немцев на марше целиком и пришлось бы нам драпать, так как с ним мы уже точно не справились бы, максимум можно было нанести им удар и тут же отступить, не вступая с ними в бой. Да и так, немцы уже должны знать про наш отряд и от авиаразведки и от уцелевших солдат, так что организовать на нас засаду вполне могут, а тогда нам и танки не помогут, пожгут их из засады на раз. Весь наш собственный успех был основан именно на факторе неожиданности, когда мы сами били врага из засады. Через четыре километра, судя по карте, был проселок, который вел в нужную нам сторону, вот туда мы и свернули. Даже если немцы и захотят пройти по нашим следам, то двинутся не туда откуда мы пришли, а следом за нами, так что к Рогову они не свернут.

До вечера от колонны отделились оба лейтенанта с взводом пехоты на паре грузовиков с мотоциклом у каждого. Складов ещё много в округе, правда на всякий случай, если склады окажутся уничтоженными, а то всё может быть, или свои перед уходом сожгли или немцы разбомбили, я им указал ещё по паре мест каждому, так, на всякий случай.

Белоруссия, 27 июня, район Пружан.

А на следующий день мои разведчики проверили наш стационарный аэродром и застали на нем немцев, что меня особо не удивило. Судя по всему, они уже повсюду, вот и обживали наши казармы, а на взлётную полосу садились их самолёты, что бы максимально сократить расстояние от линии фронта до своего аэродрома. Честно говоря меня это сильно удивило, нет, не то, что немцы решили использовать наш стационарный аэродром, а то, что они так поспешили. Я не знал оперативной обстановки на фронте на данный момент, но кроме уничтоженных нами колон противника мы ни кого не видели или скорее всего они продвинулись по сторонам от нашего пути. Так это или нет не знаю, но не наказать противника за такую поспешность я просто не мог. В качестве охраны летунам была придана рота пехоты и шесть зенитных 20-ти миллиметровых Flak 38. Немцы моих разведчиков не видели, так как выехав из леса и обнаружив немцев, они сразу же отошли назад в лес, а до аэродрома от опушки было около полутора километров. Спустя десять минут подошла наша колона и глянув в бинокль на аэродром, я выдвинул вперед роту Т-34, которые с опушки открыли огонь по немецким зениткам. Тридцатьчетверки выскочив на опушку остановились и спокойно сделав по 2–3 выстрела и уничтожили все немецкие зенитные флаки, после чего вперед рванулись БТ, как более скоростные танки с десантом на броне. Они сразу стали охватывать аэродром с двух сторон ведя при этом по противнику огонь. Несколько немецких истребителей попытались взлететь, но были сбиты на взлете, пока не успели набрать скорость. Прямо перед ними и между ними вздымались разрывы осколочных снарядов, а показавшиеся на краю леса зенитки в кузовах машин также добавили своё веское слово. Приблизившиеся танки открыли огонь по зданиям, а пулеметчики открывали огонь по любому движению. Приоритетом было уничтожение летчиков и персонала аэродрома, а потому пленных мы не брали, куда их девать потом, а оставлять нельзя. Проблем со снарядами пока не было, а потому танки не жалея осколочных снарядов долбили по всем зданиям. То тут, то там начались пожары, а пулеметным огнем не давали немцам возможности выбраться из зданий. Когда мы уезжали, то позади нас всё горело и не осталось ни одного живого человека. Трофеев почти не было, так, пара грузовиков и одна чудом уцелевшая зенитка, которую прицепили к трофейному грузовику, забив весь его кузов снарядами к ней, которые мы нашли на складе. Вроде всё, с собой мы прихватили топливо и снаряды к зениткам, после чего подожгли склады и под пламя и фейерверк горящего топлива и взрывающихся боеприпасов покинули аэродром, оставив после себя сплошное пепелище. А на взлетной полосе пылали 48 пикировщиков Ю-87 и 12 мессеров.

Уйдя в сторону от дороги и встав на ночевку, я мысленно стал анализировать всё прошедшее за несколько последних дней. То, что я неведомо каким образом слился сознанием с капитаном Марковым, меня даже обрадовало. Пускай я чувствую себя сразу двумя личностями, но это лучшая альтернатива смерти, а то, что я погиб в автомобильной аварии в своём времени это безусловный факт. При суммарной скорости более 180 километров в час в лобовом столкновении с грузовиком не остаётся ни малейшего шанса на выживание, по крайней мере для водителя легковушки. А тут не просто новая жизнь, пускай и со слиянием сознания с другим человеком, а реальная возможность изменить ход самой страшной в истории своего народа войны. Пускай я не гений и не профессиональный военный, но и уже сделанное мной должно было изменить ход истории, пускай пока ещё почти незаметно, но ведь ещё не вечер. Если мой план удастся, то ход наступления всей группы армий Север значительно замедлится и противник понесет значительно большие потери по сравнению с моей историей. Тогда, в той истории наверняка батальон Маркова был просто уничтожен ещё на марше немецкой авиацией или брошен после того как закончилось топливо, а если даже и нет, то всё равно он не смог бы нанести противнику тот урон, какой мы нанесли ему уже сейчас. Ведь наверняка его стали бы посылать туда-сюда и он просто сжег бы всё топливо под непрерывными бомбежками и был бы вынужден бросить все уцелевшие танки. А что, не так что ли, вон уже сколько исправной и брошенной без капли топлива техники я встретил на фронтовых дорогах. Не будь у меня координат наших складов и не затарься я сам топливом, то пришлось бы становится где-то в глухую оборону, что бы нанести противнику хоть какой урон. За время марша наш отряд постоянно пополнялся за счет одиночек и небольших групп наших бойцов отступавших от границы. Новички охотно вливались в мангруппу и этому активно способствовали как новехонькая форма моих бойцов, так и в основном большое количество трофейной техники. В то время как на глазах масса нашей брошенной или уничтоженной техники и отступающей армии, хорошо оснащенный отряд двигающийся наоборот в сторону противника заслуживает доверия.

В середине дня, когда проселочная дорога приблизилась к шоссе, разведка донесла, что по шоссе гонят колонну наших пленных. Как раз перед этим прошла большая колона вермахта с которой я поостерегся бы связываться, если только не ударить и отойти. Время и так приближалось к обеду, поэтому отдав приказ на привал, я взяв с собой роту БА10 и пару десятков немецких ганомагов и шестёрку захаров с зенитными ДШК в их кузовах и еще полтора десятка трофейных блицев, так на всякий случай, лично рванул к колонне пленных. По шоссе медленно брела колонна уставших и изможденных бойцов. Впереди колонны и позади её медленно ехали по два мотоцикла с пулемётами, а вдоль её бодро шли конвоиры. Вот один из пленных с забинтованной головой упал. Шедший рядом с ним боец хотел помочь ему подняться, но не успел. Раздался одиночный выстрел, это шедший рядом немец выстрелил в упавшего и пошел дальше, как будто ни чего не произошло. Взревев моторами на повышенных оборотах и подминая под себя кустарник, который рос вдоль шоссе, бронеавтомобили выехали из леса и выстраиваясь в линию открыли пулеметный огонь по мотоциклам немцев. Стрелять в шедших вдоль колонны конвоиров мы не могли, так как на траектории выстрелов находились пленные бойцы, но этого и не понадобилось. «Наши!» — Раздался над колонной крик, и обессиленные бойцы с появившимися казалось из неоткуда силами бросились на конвоиров. Сразу по 5–7 человек на одного немца, а потому, когда мы подъехали к ним, то всё было кончено, на дороге валялись трупы забитых насмерть немцев, а бойцы лихорадочно снимали с них ремни с амуницией. Не успел я выйти из бронеавтомобиля, как неожиданно с другой стороны дороги появилась группа наших бойцов, десятка 3–4 на первый взгляд. Сборная солянка под командой капитана артиллериста подошла к нам. В это время по паре бронеавтомобилей выдвинулись в оба конца дороги и стали её контролировать.