На Виктории Николаевне, матери Вавилова, стильный юбочный костюм благородного изумрудного цвета. На ее супруге – обычные рубашка и брюки, мало чем отличающиеся от тех, что носит сам Александр. Так что с виду его родители кажутся вполне земными.

Вавилов представляет нас друг другу, и мы обмениваемся дежурными любезностями. Вручаю им гостинец, который собирала с особым вниманием, и переступаю с ноги на ногу, чтобы справиться с нервозом.

– Спасибо, Ангелина, – степенным кивком головы благодарит меня Виктория Николаевна, а затем переводит взгляд на притихшего малыша, который озирается по сторонам с нескрываемым интересом. – А это, я так понимаю, Даниил?

– Да, знакомьтесь, – Александр ставит сына на ноги и поправляет ему челку. – Это Даня, ваш внук.

В комнате повисает короткая пауза, пропитанная неловкостью. Виктория Николаевна вымученно улыбается, а Анатолий Всеволодович, который произвел на меня впечатление довольно строгого человека, хмурит брови.

– М-да, – кряхтит он, нарушая тишину. – Обычно я знакомлюсь со своими внуками до того, как они начинают ходить и говорить.

В его голосе сквозит плохо скрытое недовольство.

– Ну а в этот раз получилось иначе, – делая вид, что не заметил выпада отца, отвечает Александр. – Ну что, Дань, пожмем деду руку?

Он подталкивает сына к угрюмому старику, но мальчик нерешительно отступает назад. На самом деле я прекрасно понимаю Данины чувства: Анатолий Всеволодович вовсе не похож на того, кто с легкостью располагает к себе людей.

– Пап, это кто? – Даня поднимает вопросительный взгляд на отца.

Забыла упомянуть, что малыш без всяких трудностей начал называть Вавилова папой. Я переживала, что ему будет тяжело распознать в малознакомом мужчине родителя, но, к счастью, таких проблем не возникло. Вероятно, это связано с тем, что за очень короткий срок Александр стал огромной частью нашей с Даней жизни. Да и сын пребывал в таком возрасте, когда все новое впитывается с небывалой легкостью.

– Это мои родители. Твои дедушка и бабушка, – терпеливо поясняет Вавилов, присев на корточки. – Отныне мы будем регулярно с ними встречаться.

Очевидно, доводы отца кажутся мальчику довольно убедительными, потому что, коротко кивнув, он шагает к деду и совсем по-взрослому тянет ему свою крохотную ручонку.

Лицо Анатолия Всеволодовича в этот момент надо видеть. На нем целая смесь эмоций: от первоначального удивления до финального одобрения.

– Ну, здравствуй, Даниил, – мужчина аккуратно пожимает ладонь внука. – Будем знакомы, – а затем переводит взгляд на сына и, усмехнувшись, подмечает. – А он не из робкого десятка, верно?

– Ну еще бы! – Александр довольно улыбается. – В его жилах моя кровь.

Когда дворецкий приглашает нас в столовую на обед, я облегченно выдыхаю. Потому что на десятисантиметровых шпильках проще сидеть, чем стоять. Да и за едой испытываемая мной неловкость наверняка будет ощущаться не так остро.

Как я и предполагала, стол накрыт по всем канонам кулинарной эстетики. Такую красивую подачу блюд я видела разве что в ресторанах. И то не во всех.

Во время приема пищи разговор действительно становится более живым и расслабленным, но я по-прежнему чувствую себя не в своей тарелке. Слишком давит на меня окружающие пафос и роскошь.

– Ангелина, а вы чем занимаетесь? – обращается ко мне Виктория Николаевна.

– Я работаю в «Омега групп». В финансовом отделе.

– Правда? – ее удивление кажется вполне искренним. – Выходит, вы Сашина подчиненная?

– Получается так.

– А как же корпоративная этика, дорогой? – она смотрит на сына с укором.

– Что поделать, мам. Любовь – дама своенравная. Даже корпоративной этике не подчиняется, – незлобиво отшучивается Александр, а затем как бы в поддержку легонько сжимает под столом мою ладонь, дескать, не дрейфь, прорвемся.

– Но ты ведь босс, милый, – назидательным тоном цедит женщина. – И должен подавать пример коллективу. Правильно я говорю, Толь?

– Угу, – отзывается ее супруг.

– Согласен. И, по-моему, я подаю самый что ни на есть положительный пример: женюсь на женщине, которую люблю и которая по совместительству является матерью моего сына, – негромко, но твердо парирует Вавилов.

– При этом разбивая сердце другой ни в чем не повинной женщине, перед которой у тебя, кстати говоря, обязательства, – едко вставляет родительница.

– Если ты о Юлии, то ты не хуже меня знаешь, что ее сердце не пострадало.

– Но…

– Вик, хватит, – внезапно подает голос Вавилов старший. – Решение уже принято.

Это неожиданно. И очень приятно.

– Как быстро ты сменил гнев на милость, родной, – вздыхает Виктория Николаевна, однако тему разговора действительно меняет.

Разумеется, я знала, что родители Александра от меня не в восторге. Собственно, поэтому и не рассчитывала на теплый прием. То, что сейчас происходит, укладывается в рамки моих ожиданий, поэтому у меня получается держать лицо и сохранять бесстрастность.

– Ну и когда планируется свадьба? – спрашивает Анатолий Всеволодович, лениво ковыряя десерт.

– В начале осени, – отвечаю я.

– И где будете отмечать?

– Ну… Мы думали расписаться в ЗАГСе, а потом посидеть в ресторане с близкими.

– И все? Вот так просто? – изумляется Виктория Николаевна.

– Ну да, – теряюсь я. – А вам кажется, этого недостаточно?

– Да не то чтобы, – на ее губах проступает некое подобие улыбки. – Просто невесты со скромными запросами в наше время – большая редкость.

Это звучит как комплимент. Ведь правда же?

– Ангелина вообще уникальная, – подхватывает Александр. – Скоро вы и сами в этом убедитесь.

Я кидаю на него благодарный взгляд, а он отвечает коротким подмигиванием.

Что ж, вероятно, все не так печально, как могло показаться на первый взгляд. Лично я уже вижу свет в конце тоннеля. Кто знает, может, спустя какое-то время нам с Данькой действительно удастся стать частью этого эксцентричного семейства?

– Дорогой, где фужеры? Фужеров не хватает! – суечусь я, подбегая к Александру.

– Милая, успокойся, – его рука ласково касается моей щеки, а затем соскальзывает на заметно округлившийся живот. – Фужеры в коробке, на веранде. Мы же специально их туда отнесли.

– Ах, ну точно! – трясу головой, поражаясь собственной забывчивости.

Что ни говори, а беременные женщины все же очень рассеянные. Я ведь вчера сама настояла отнести фужеры поближе к месту празднования, а сегодня эта информация напрочь выветрилась у меня из головы.

– Все гости на месте? – Вавилов, в отличие от меня, восхитительно безмятежен. – Мне уже не терпится узнать, кто у нас будет.

Сегодня у нас гендер пати или, говоря русским языком, вечеринка в честь определения пола нашего будущего ребенка. На самом деле я не планировала устраивать ничего подобного, но моя неугомонная свекровь, которая является ярым приверженцем американских традиций, настояла на мероприятии. Возражать я не стала, потому как ценю любой повод собраться в тесном кругу родственников и друзей.

– Потерпи еще немного, – поглаживаю мужа по плечу. – Севастьяновы только-только зашли. Пусть освоятся, выпьют. И Наташка с мужем должны вот-вот приехать. Дождемся их, а потом уже перейдем к главному.

– Как скажешь, родная, – Александр чмокает меня в макушку и устремляется к гостям.

Вечеринка проходит на открытом воздухе, на лужайке перед нашим домом. И несмотря на то, что мы пригласили только самых близких, народу все равно собралось много. Причем половина из них – дети.

Поправляю легкое шифоновое платье и подхожу к организатору, чтобы убедиться, что все идет по плану. Он заверяет, что у него все схвачено, и я со спокойной душой присоединяюсь к мило беседующим гостям.

– Виктория, вы просто обязаны попробовать мое земляничное варенье, – настаивает мама, обращаясь к свахе.

Если честно, еще до знакомства родителей, я очень боялась, что они не поладят. Сами посудите: мои мама и папа – обычные люди со средним достатком и простыми увлечениями, чета Вавиловых – богачи и выдающиеся эстеты.