– До вечера.

Сбрасываю вызов и устремляю взгляд в серую даль за окном. На улице царствует поздняя осень: деревья обнажены и подрагивают на промозглом ветру, мелкие капли дождя с тихим барабанным шумом царапают стекла, а люди, бегущие по своим делам, глядят исключительно себе под ноги.

Но, несмотря на явное уныние природы, на душе у меня как никогда солнечно. Ну еще бы! Ведь совсем скоро Даня будет абсолютно здоров! Я понимаю, что у столь серьезных операций бывают различные исходы, но о плохом я себе думать просто-напросто запрещаю. И мне, и сыну сейчас нужен позитивный настрой.

Отлипаю от окна и вновь устремляюсь к кабинету Вавилова. С каждым шагом внутреннее напряжение возрастает, а ядовитая паника затапливает грудь. Я вроде бы знаю, с какой целью направляюсь к боссу, но все равно жутко нервничаю по поводу предстоящей встречи.

Что мне ему сказать? Как спросить о деньгах и не выдать свою тайну? Как прощупать почву относительно его подозрений?

Вопросов масса, а ответов как не было, так и нет. Надеюсь, все пройдет гладко. А если Александр опять спросит, чей Даня сын? Что мне делать в такой ситуации? Соврать ему во второй раз? Или все же признаться?

Боже… Я от этих сомнений с ума сойду! Все-таки не зря говорят, что ложь – это самый тяжелый груз на свете. Я тащу его лишь пару лет, но уже вся измучилась! Рада бы положить этому конец, да не знаю, как. Слишком уж далеко зашла.

Заворачиваю в приемную и тут же упираюсь взглядом в Карину, секретаршу Вавилова. Она неплохая девушка, но в коллективе ее недолюбливают. В большей степени – женская половина. Потому что Карина – дама ну очень эффектная.

Внушительный бюст, ноги от ушей, волосы, как грива у чистокровной верховой лошади, – гладкие и шелковистые. Конечно, такая конкурентка за мужское внимание не вызывает восторга у сотрудниц. Я не раз слышала, как девочки из финансового отдела перемывали Карине кости. Но лично я против нее ничего не имею. Разве она виновата, что такая красивая?

– Добрый день! – увидев меня, девушка расплывается в вежливой улыбке.

– Здравствуйте, Карина, – притормаживаю у ее стола. – Александр Анатольевич у себя?

– Да, но он занят. Посетителей пока не принимает, – она скорбно поджимает губы. – Попробуйте зайти попозже.

Попозже – это плохо. Позже у меня элементарно может не быть времени. Ведь в оставшиеся пару часов рабочего дня мне необходимо добить начатые расчеты. Иначе тому, кто подхватит мой проект, пока я буду на больничном с Даней, вообще ничего не будет понятно.

– Карина, мне неудобно настаивать, но это очень срочно, – говорю я. – Александр Анатольевич правда так занят?

– Да, – отвечает она, сохраняя на лице сочувственное выражение.

– Может быть, вы скажете ему, что это я, Ангелина Морозова, и он решит, что со мной делать? – настаиваю и тут же добавляю. – Я просто ему с документами помогаю. Вместо той девушки, которая в аварию попала.

– Вместо Аленки? – уточняет Карина.

Без понятия, как звали мою несчастную предшественницу, но я все же киваю. Почему-то в данный момент мне кажется это правильным.

– Ладно, сейчас уточню, – соглашается она.

А затем нажимает кнопку селектора и произносит:

– Александр Анатольевич, к вам…

– Карин, я неясно выразился? – непривычно строгим голосом рявкает Вавилов. – Я занят!

– Но… – блеет секретарша, и я начинаю жалеть, что втянула ее во все это. – Тут к вам…

– Александр Анатольевич, – наклоняюсь к селектору, и тут же ловлю возмущенный Каринин взгляд. – Это Ангелина Морозова. Извините, что отвлекаю, но я…

– Заходи, – не дав мне договорить, отвечает Вавилов.

Несколько секунд мы с Кариной недоуменно пялимся друг на друга. Он что, правда сменил гнев на милость? Да еще так быстро?

– Вы меня слышали? – требовательный голос Александра приводит нас в чувства. – Пусть Морозова заходит.

– Хорошо, – пищит секретарша и выключает связь.

Теперь она смотрит на меня как-то по-новому. Оценивающе и с нескрываемым любопытством.

– Идите, – снова улыбается, но на этот раз уже не так формально. – Босс вас ждет.

– Добрый день, – плотно прикрываю за собой дверь и направляюсь к столу, за которым сидит Александр.

Откинувшись на спинку кресла, он смеряет меня пристальным взглядом и после долгой паузы наконец отзывается.

– Привет.

Я останавливаюсь напротив и какое-то время распутываю мысли, пытаясь придумать с чего бы начать. Под напором внимательных синих глаз мне по обыкновению трудно сосредоточиться. Язык начинает заплетаться, а колени схватываются дрожью.

– Я… Мне надо с тобой поговорить, – выпаливаю сбивчиво.

Нас разделяет лишь его стол. Вавилов вальяжно покачивается в кресле, а я стою перед ним. Взволнованная, тушующаяся, но, тем не менее, настроенная крайне решительно.

– Давай, – разрешает мужчина.

Обычно он не так молчалив. И не смотрит не так изучающе. Такое ощущение, что Александр чего-то ждет от меня. Вот только вопрос: чего именно?

– Это касается Дани. Кто-то внес всю необходимую сумму на его лечение.

– Поздравляю, – Александр отвечает степенным кивком. – Хорошая новость.

И что? Это все? Он решил и дальше скрываться за маской анонимности?

– А еще оплачен перелет и пребывание в вип-палате, – не унимаюсь я. – Согласись, небывалая щедрость?

– Все относительно, – легонько пожимает плечами.

Поджимаю губы и шумно выпускаю воздух через нос. Похоже, Вавилов, просто так сдаваться не намерен. Упорно делает вид, что не понимает моих намеков.

Что ж. Значит, мне придется пойти ва-банк.

– Саш, я знаю, что это ты, – говорю прямо.

– И с чего такой вывод? – он подается вперед и, опершись локтями в столешницу, скрещивает пальцы.

– Только человек, пьющий виски за десять тысяч долларов, может позволить себе такие траты, – произношу я, не разрывая гипнотического зрительного контакта. – Девушка из фонда рассказала мне про тридцать миллионов.

Какое-то время мы безмолвно боремся взглядами. Он по обыкновению пытается ментально подчинить меня себе, но в этот раз я непоколебимо стою на своем.

– Ладно, ты угадала, – усмехнувшись, Вавилов выходит из-за стола и принимается расхаживать по кабинету. – Но сумма пожертвования должна была остаться в тайне. Не предполагал, что координаторы фондов столь болтливы.

Я застываю, придавленная потрясением, словно гранитной плитой. Нет, разумеется, я и без того знала, что чудесный филантроп, спасший Данькину жизнь, и есть Вавилов. Но теперь, когда карты официально выложены на стол, я вновь чувствую смятение и раздрай.

Зачем Александр это сделал? Он ведь и так ежегодно тратит внушительные суммы на благотворительность. Я видела отчеты «Омега групп», компания действительно крайне щедра.

Но сейчас Вавилов помог не просто абстрактным нуждающимся – он помог мне, моему сыну. Нашему сыну.

Я ни о чем его не просила. Хотя, будь ситуация совсем уж безвыходной, наверняка пришлось бы. Так или иначе самые большие возможности собраны в руках тех, кто обладает большими деньгами. И Александр, вне всяких сомнений, относится к числу людей если не с безграничной, то, по крайней мере, очень обширной властью.

Его жест был актом доброй воли, но я до сих пор не понимаю мотивов. И от этого мне страшно. Вдруг Вавилов уже знает, что Даня – его наследник? И просто ждет удобного случая, чтобы ткнуть меня носом в мою ложь?

– Саш, я… Я даже не знаю, что сказать, – ноги подкашиваются, и мне приходится приложить немало усилий, чтобы устоять на месте. – Спасибо тебе огромное! – глаза застилаются дрожащей пеленой. – Просто огромное человеческое спасибо!

Внутри меня что-то надламывается. Что-то сухое и застарелое. Самообладание разваливается на кусочки и осыпается в крошево. Я больше не могу притворяться сильной и выносливой. Я чертовски устала! Этот год был невероятно тяжелым, и, кажется, впервые за все время я даю волю слезам.