Хорошо слушать и хорошо отвечать – это одно из величайших совершенств, какое только возможно в разговоре.

Хотя все считают милосердие добродетелью, оно порождено иногда тщеславием, нередко ленью, часто страхом, а почти всегда – и тем, и другим, и третьим.

Целомудрие женщин – это большей частью просто забота о добром имени и о покое.

Чаще всего вызывают неприязнь те люди, которые твердо уверены во всеобщей приязни.

Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость.

Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.

Человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает, нежели той, в которой он состоит.

Чем бы мы ни объясняли наши огорчения, чаще всего в их основе лежит обманутое своекорыстие или уязвленное тщеславие.

Чиста и свободна от влияния других страстей только та любовь, которая таится в глубине нашего сердца и неведома нам самим.

Чистосердечно хвалить добрые дела – значит до некоторой степени принимать в них участие.

Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность.

Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.

Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.

Юность – это как бы опьянение, нечто вроде лихорадящего разума.

Юность меняет свои вкусы из-за пылкости чувств, а старость сохраняет их неизменными по привычке.

Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы.

Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.

Как ни обманчива надежда, все же до конца наших дней она ведет нас легкой стезей.

Мы находим несколько решений одного и того же вопроса не столько потому, что наш ум очень плодовит, сколько потому, что он не слишком прозорлив и, вместо того чтобы остановиться на самом лучшем решении, представляет нам без разбора все возможности сразу.

Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.

В звуке голоса, в глазах и во всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.

Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а чтобы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновенного мужества.

Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже.

На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна.

На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель.

Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.

Постоянство в любви – это вечное непостоянство, побуждающее нас увлекаться по очереди всеми качествами любимого человека, отдавая предпочтение то одному из них, то другому; таким образом, постоянство оказывается непостоянством, но ограниченным, то есть сосредоточенным на одном предмете.

Человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец.

Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.

Зависть еще непримиримее, чем ненависть.

Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.

Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.

Признательность большинства людей порождена скрытым желанием добиться еще больших благодеяний.

Ошибки людей в их расчетах на благодарность за оказанные ими услуги происходят оттого, что гордость дающего и гордость принимающего не могут сговориться о цене благодеяния.

Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных.

Почему мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случилось, но не способны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу?

Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба еще не воздала им по заслугам.

Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.

Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.

Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете.

Мы охотнее признаемся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление.

Лицемерие – это дань уважения, которую порок платит добродетели.

Как ни приятна любовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше радости, чем она сама.

Мало найдется ошибок менее извинительных, чем средства, к которым мы прибегаем, чтобы их скрыть.

Насколько ясно люди понимают свои ошибки, видно из того, что, рассказывая о своем поведении, они всегда умеют выставить его в благородном свете.

Наши поступки подобны строчкам буриме: каждый связывает их, с чем ему заблагорассудится.

Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и себя.

Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.

Старость – вот преисподняя для женщин.

Хотя судьбы людей очень несхожи, но некоторое равновесие в распределении благ и несчастий как бы уравнивает их между собой.

Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.

Умеренность в жизни похожа на воздержание в еде: съел бы еще, да страшно заболеть.

Демократия умирает не из-за слабости законов, а из-за слабости демократов.