— Что, черт подери, случилось?

Виктор, древний воин — Викинг и силой, которого следует считаться, сузил кобальто-синие глаза.

— Я спас твою женщину от Мааскаб, которые собирались просеяться вместе с ней. Вот что случилось.

— Она не моя. Но усилия оценил. И ты случайно не знаешь, где моя сестра?

Виктор стряхнул клок волос Скаба с плеча кожаного пальто.　

— После она села в фургон вампиров. При этом выглядела чертовски счастливой. Словно она просто ходила забирать кухонный нож… интересно, а сколько товаров из «Магазина на диване» нужно Богине?

Хелена, Андрус и Кинич переглянулись, после чего самопроизвольно пожали плечами.

Виктор покачал головой и бросил комок в ведро, стоящее в углу.　

— Да пофиг. Суть в том, и я это говорю со всей вампирской любовью, которая живет в моем холодном, немертвом сердце Викинга, какого хрена, люди! Вы не слышали, что я сказал? Обскурос? Мааскаб? Объединились!

Живот Кинича накренился, сжался и упал глубоко в низ, а затем выскочил из темной, темной дыры.

Ой-ой…

Он перенес свой вес. Пенелопа в колыбели его рук была легкой, как перышко, но инстинктивно Кинич хотел прижимать ее еще ближе к себе.

— Мы отправимся сейчас же в мое убежище в пустыне. Здесь теперь небезопасно.

— Симил сказала, что они объединились. — Хелену передернуло. — Мааскаб. Обскурос. Кому-то нужно придумать для них новое имя. Вы хоть представляете, как это будет трудно?

Кинич выгнул бровь.

Кинич вмешался в разговор.　

— Я голосую за мокос. Что значит «сопли» по-испански.

Хелена истерично рассмеялась.

— Хорошо! О! О! Я поняла! — сказала Хелена, поднимая руку. — О скабби.

— Идеально. Да, очень-очень хорошо.

Виктор относился к ней с любовью гордого отца.

Андрус вздохнул и покачал головой.

Хелена усмехнулась.

— Что? Было смешно.

Андрус смотрел с непониманием.

— Тьфу! Ты шуток не понимаешь, — запротестовала она. — Давай посмотрим, сотрет ли поездка с Киничем в Седону твое самодовольное выражение лица. Я знаю, как ты сильно любишь общаться с вампирами и Учбеном.

— Седона? — спросил Андрус. — Если за Пенелопой охотятся, то ты и малышка должны быть, как можно дальше от нее. Мы останемся здесь и отпустим ее с Киничем.

Глаза Хелены сверкнули с гипнотической силой.

— Я хочу увидеть Николло. Мы. Едем. В Седону.

— А вот хрен тебе.

Большое тело Николло появилось в дверях, его темная камуфляжная одежда и чёрные волосы создавали контраст с его бирюзовым цветом глаз — глаза, которые когда-то тоже были черными тоже, но изменились, когда дни пребывания вампиром закончились и он стал полубогом.

Лицо Хелены чуть от радости не лопнуло.

— Николло! О, мой бог. То есть — о, мой полубог! Ты здесь!

Они разделили долгий, публично неуместный поцелуй — языки и руки переплетались везде. В очередной раз Кинич почувствовал тот же самый грызущий дискомфорт, который возник в присутствии Эммы и Гая.

— Хм-хм! — прочистил горло Кинич, но эти двое не остановились еще на протяжении нескольких неловких моментов. Он взглянул на Андруса, чье эго явно сдулось.

Бедолага, все еще любит женщину.　

Ты никогда не увидишь моего унижения, то, как изнываю по женщине.

Когда они, наконец, прекратили целоваться, Кинич спросил:

— Как ты добрался?

Будучи экс-вампиром, Николло больше не мог просеиваться.

— Воздушные линии Учбена. После твоего вчерашнего звонка, я решил проверить кое-что. — Николло повернулся к Хелене. — Как видишь, ты никуда не едешь, любовь моя. — Николло обхватил ладонями лицо Хелены. — Я взял два дня выходных и проведу их, заставляя твои пальчики на ногах подогнуться, а после последует длинный сон — твой, конечно же — во время которого я буду играть с нашей малышкой Матти, и буду покрывать ее поцелуями, пока ты не проснешься.

Даже не взглянув в сторону Андруса, Николло сказал:

— У тебя отпуск, солдат.

Когда Андрус повернулся, чтобы покинуть комнату, он прорычал:

— Добро пожаловать на мой пост защитника твоей жены и ребенка, Николло. — И под «Николло» он снова имел в виду «мудак».

У него это здорово получалось, отметил Кинич.

— Ну, это было весело, — говорит Кинич, склонив голову. — Николло, если ты не возражаешь, я возьму самолет Учбена в мое святилище.

Николло посмотрел на Кинича, а затем перевел взгляд на спящую Пенелопу в его объятиях.

— Ах, Кинич. Я все задавался вопросом, возможно ли кому-то сбить с тебя эту оскомину. Я должен был догадаться, что ты выполнишь свои обязанности.

— И так говорит бывший вампир, который плакал и валялся в ногах моей сестры, умоляя её помочь ему, а потом оказался замурованным в ее сокровищнице на три столетия.

— Вампиры не плачут! Все это знают, — сказал Николло.

— Как новорожденный ребенок, утверждала Симил. Она клянется, что у нее есть фото, — ухмыльнулся Кинич.

— Говорит Бог Солнца, у которого более миллионов просмотра на Ютьюбе. Лилипуты получили удовольствие, кстати. Твоя идея? — резко ответил Николло.

Проклятье! Он понятие не имел, что там было на Ютьюбе, но как только он поймает Симил, — придушит!

— Николло. Кинич! — поругалась на них Хелена. — Оставим ваши стычки на другое время.

— Ты права, мой маленький вампир. Мы не должны терять время впустую — у меня такое чувство, что в моих штанах выдвижная ножка. — Николло притянул Хелену и, снова, начал терзать ее губы.

Один глаз Кинича начал дергаться от раздражения. Время уходить.

Все еще удерживая Пенелопу на руках, он повернулся к двери, но Виктор помешал его скорому уходу.　

— Я иду с тобой, чтобы убедится, что ты благополучно добрался. Это меньшее, что я могу сделать, после того, как подвел вас обоих.

Кинич восхищался чувством ответственности Виктора.

— Я очень уважаю тебя, Виктор, но я уверен, что мы…

— Я настаиваю, — в глазах Виктора отражалась решимость.

Кинич на мгновение задумался.

— Спасибо, — наконец-то сказал он.

Он не мог отрицать, что лишняя пара умелых рук воина, будет весьма кстати, не говоря уже, что Виктор сможет отвлечь Пенелопу. Кинич знал, без всяких сомнений, он не должен оставаться наедине с человеком, что-то в ней было очень соблазняющее.

Было ли это из-за хорошо сложенного, стройного тела — тела женщины-воительницы? Или из-за идеально округлой попки? А может дело в этих темно-зеленых глазах, гладкой, словно шелк, кожи, и чувственных, мягких губ? Нет.

Однозначно, самое соблазнительно в ней — это ее полные, пышные груди с маленькими розовыми сосками. Сами Боги не могли представить себе такое совершенство.　

Черт. Чистое искушение. Каждый чертов дюйм ее тела. Кинич заскрипел зубами.

Как можно скорее, он найдет другие способы, как защитить Пенелопу. Мир балансирует над проростью, и последнее, что ему нужно, так это отвлекаться.

Когда я в этот раз очнулась — блин, мне реально надо завязывать с обмороками, а то это войдет в привычку — я чувствовала себя потерянной. Я имею в виду и в умственном и физическом смысле этого слова.

Для начала, я лежала, окруженная пышными оранжевыми подушками, еще на одной мягкой кровати гигантского размера (они закупались оптом или же у них есть скидка?), стоящей в центре просторной, светлой комнаты,

На стенах песочного цвета висело несколько дощечек с иероглифами, а на прикроватной тумбочке спиной к спине стояли две глиняные фигурки в головных уборах цивилизации Майя. Странно, но одна из них очень напоминала Ника, накаченным прессом и все остальным.

В дальнем конце комнаты было большое панорамное окно, открывающее безграничную, холмистую пустыню с единственным зеленым участком в виде впечатляющих кактусов сагуаро.

Серые, грозовые облака застелили небо, через которые пробивались случайные солнечные лучи. Они освещали пустыню, словно небесные прожекторы.

Я покрутила головой из стороны в сторону и села в кровати. Часы на стене показывали семь утра. Я проспала всю ночь и, кстати, я все еще была одета в свое кимоно.