— Ты среагировала так, как среагировала бы любая любящая мать. У тебя был единственный шанс остаться спокойной - ничего не видеть. Я решил, что это будет неправильно. Так что если кто-то и виноват в твоем срыве, так это я. Ни о чем не думай. Иди, ты нужна нашей дочери.

«Нашей дочери...»

— А ты?

Анвиль морщится.

— Нужно позаботиться о Г’рах Таре. Старик уже не в прежних силах.

— Да, конечно, - отлично, а 0 шамане я и не подумала. Как-то так получается, что серьезный стресс напрочь выключает мою голову и лишает способности рассуждать здраво. И мне это очень не нравится. — Если нужна ка кая-то помощь, только скажи.

— Скажу. Но пока ему нужен только покой. Я недолго – и вернусь к вам.

Приподнимаюсь на носочки и осторожно целую драконяку в уголок губ. Когда-нибудь потом я обязательно придумаю способ, чтобы донести до него всю ту благодарность, что испытываю к нему. И, вполне возможно, как бы банально это ни звучало, все же решусь на определенного рода интимные ласки. Все это очень стыдно-стыдно, но на этот раз с хорошей и волнительной стороны. Но об этом позже.

Анвиль притягивает мне в ответ и целует уже в губы, а потом уходит.

Возвращаюсь к Амелии и проверяю ее температуру - жар еще немного усилился.

Накладываю на ее лоб влажную тряпку, а потом наношу несколько пахучих капель мази под нос и на спину. Почти сразу ее дыхание, до того поверхностное и быстрое, становится куда более спокойным и размеренным. По правде, я хоть и та еще волнительная мамаша-наседка, но, слава всем богам, дочка не выглядит прямо больной, скорее, сильно уставшей. Отчасти даже истощенной, судя по немного ввалившимся глазам.

К утру надо будет сделать самый вкусный в мире бульон.

— Ты будешь самой красивой и сильной в мире дракошей, - говорю, гладя ее по голове.

Глава тридцатая седьмая: Анвиль

В покоях, где размещен шаман, от духоты и концентрированного запаха всевозможных трав едва можно дышать. Но это для его обиталища обычное дело. В родной деревне все то же самое. Я сам, когда впервые оказался у него в «гостях», ощущал себя так, будто несколько дней к ряду просидел в опиоидных курильнях Востока, когда голова уже ничего не соображает, а все кости превратились в студенистую массу, едва-едва удерживающие тело в сколько-нибудь прямоходячем положении.

Я знаю, что делать.

Среди множества глиняных склянок шамана нахожу одну, с ярко-красной сургучной пробкой. Это небольшое воровство, но, уверен, мой старый друг меня обязательно поймет. А мне без этого нельзя.

Подношу склянку к уху и встряхиваю. Хорошо, характерный шорох говорит о том, что необходимое мне снадобье в достатке. Я надеялся, что удастся обойтись собственными силами, но обстоятельства диктуют иные правила игры. И я их принимаю.

Зажигаю пару пучков трав и старательно окуриваю ими спящего шамана. Тяжесть и концентрация всевозможных запахов усиливаются многократно. Знаю случаи, когда даже бывалые воины не выдерживали долгого пребывания среди всего этого чадящего безумия и падали без сознания. Мне проще, природная стойкость позволяет продержаться много дольше. Но все равно не бесконечно.

Шаманы же диких народов приучают себя к подобным условиям в течение многих лет, постепенно увеличивая количество всевозможных трав и реагентов в своем жилище. Насколько знаю, подобные условия способствуют появлению вещих видений. И я бы первым усомнился в их правдивости, но за время, пока жил в горном племени, не раз стал свидетелем умения шамана проникнуть в грядущее.

Но зажженные мною пучки трав не предназначены для вызова видений, с их помощью я защищаю Г’рах Тара от вероятности повторного визита к нему теней. Такое бывает. Обычно всеми этими вещами занимается ученик шамана, но у Г’рах Тара его нет. Не сложилось.

«Мало передать знания, нужно слышать предков, нужно держать в руках силу», - примерно так говорил мне шаман. И не во всяком племени случается преемственность поколений.

Насколько я понимаю, шаман – этот тот же маг, но с иным подходом к управлению силой. И обойтись простыми знаниями тут не выйдет. Можно наизусть знать заклинания или обряды, можно досконально воспроизвести всевозможные концентрационные схемы и пентаграммы, но если ты не в состоянии даже почувствовать силу – ничего не выйдет. В случае с магией из ничего не получается все.

Вокруг кровати Г’рах Тара тонкой полосой рассыпаю заговоренную соль, затем расставляю в углах комнаты заранее подготовленные шаманом черные свечи и поджигаю их.

Я всего лишь делаю то, что не требует того самого чувства силы. Обычные манипуляции, на которые способен любой мальчишка. К сожалению, проделать их заранее невозможно, потому я здесь.

Напоследок кладу на закрытые веки Г’рах Тара пару древних монет, изображение на которых уже толком и не разобрать. Вот и все, теперь старому другу нужен только покой.

Отворачиваюсь и уже было ухожу, когда в мое предплечье мертвой хваткой вцепляется рука шамана. При всем при этом он даже головой не шелохнул – монеты лежат ровно так же, как я и положил.

— Она погубит тебя, - абсолютно мертвый замогильный голос из едва раскрывающихся губ. – Беги, Г’ан Длеар. Это не твоя битва. Тебе не победить.

Хватка исчезает так же внезапно, как появилась. Безвольная рука Г’рах Тара висит вдоль тела.

А вот и видение.

Выжидаю еще какое-то время, вдруг будет продолжение, но ничего не происходит. Пожимаю плечами и выхожу вон. Как бы то ни было, а свой выбор я уже сделал. Да и видения не всегда бывают вещими. А бывают и вещими. Есть один способ узнать насчет этого. И что-то мне подсказывает, надолго ожидание не затянется.

И это даже к лучшему.

Жить и постоянно оглядываться за спину, постоянно опасаться собственной тени - дело провальное. Всегда идет борьба за власть, всегда есть те, кто при первом же удобном случае сорвет с головы незадачливого правителя корону вместе с головой. Всегда есть заговоры и предатели, которые готовы сдать собственные земли за эфемерные посулы мнимой власти. Вся эта подковерная возня - своего рода плата за возможность чеканить монеты с собственным изображением.

Даже вероятность прямого военного нападения - элемент постоянных политических игр, который можно не только предвидеть, но к которым можно худо-бедно подготовиться, если уж никак не извернуться и не избежать.

То, что происходит сейчас, я даже не в состоянии прогнозировать. И это жутко напрягает. Если предположить, что все увиденное Изабеллой во сне правда‚ то следующая атака Пожирателя снов вполне может прийтись по Драконьему гнезду. А это значит, что первым делом надо избавиться от беженцев. Большое скопление народа - отличная мишень. И если тварь нагрянет ночью, живыми уйдут очень немногие.

В Драконьем гнезде нет ничего подобного тому вареву, что готовил у себя Фарвурд, но смертоносного огня с неба будет вполне достаточно, чтобы не оставить в его стенах ни единой живой души. Чего уж говорить о временном лагере за пределами стен.

В идеале я бы и Изабеллу с Амелией куда-нибудь спрятал. Подальше, где из людей только пара десятков обслуги и охраны. Вот только это еще больший риск. У меня нет ни единой причины думать, что таким способом действительно уберегу их от Пожирателя. Скорее, обреку на еще большую опасность. А это значит, что теперь не имею права хоть сколько-нибудь надолго их покидать. Учитывая же явные проблемы с преданностью некоторых вассалов Короне, сделать это будет ой как непросто.

По сути, может возникнуть ситуация, когда мне нужно будет одновременно присутствовать сразу в нескольких местах.

Прохладный ночной воздух бодрит кожу, но не освежает отчасти задымленную дурманом шаманского жилья голову. Чем дальше, тем больше кажется, что все меньше контролирую события. И это очень поганое чувство.

Несколько раз глубоко вздыхаю, позволяя свежему воздуху до предела наполнить грудь. Что ж, будем бороться, ничего иного не остается.