— Кирилл! Я здесь! Я здесь! — одними губами выдохнула она.

Это была она — живая, настоящая, раскрасневшаяся от бега, его черноглазая милашка, которая, как он думал, была потеряна навсегда. Она была здесь, в нескольких метрах от его спасительных объятий, испуганно простиравшая к нему руки.

Отстегнув ремень безопасности, Кирилл выскочил из машины, и его сокровище бросилось ему на шею.

— Я здесь, я рядом, — шептал он ей, рыдая от счастья, ласково гладя по спутанным мягким волосам с нестерпимо знакомым запахом, вновь и вновь стискивая в объятьях, желая удостовериться, что она состоит из плоти и крови, а не из призрачного дыма, навеянного лукавством весенней ночи…

Кирилл заметался в постели и проснулся. Оглядевшись по сторонам, он горестно вздохнул. Это был всего лишь сон. Очень реалистичный, правдоподобный, и все же… просто сон. Он не нашел ее… Диана по-прежнему в чьих-то чужих руках, и он бессилен что-либо сделать.

В это самое мгновение та, которой он бредил во сне, бежала по мокрой земле, не разбирая толком дороги; она стремилась к огонькам, мелькавшим между деревьями. До сельских домиков оставались считанные метры… как вдруг Диана услышала прямо у себя за спиной зловещий вкрадчивый голос Лидии:

— Зря ты это затеяла, милочка.

Прямо перед ней возник дед, наперерез преградив путь. Несмотря на перенесенный в прошлом инфаркт, двигался он подозрительно проворно. Сзади наступала Лидия — все, она поймана в ловушку. Диана обреченно закрыла лицо руками и сникла. Игра окончена.

Рассвет залил лучами город, проникая во все окна, в каждую комнату, возвещая о начале нового дня. В это воскресное утро Тимур проснулся непривычно рано, почти физически ощущая чей-то взгляд.

— Прости, я не хотела тебя разбудить, — еще до конца не разлепив глаза, он услышал извиняющийся голосок Камиллы.

— Тогда чего же ты стояла в дверях и сверлила меня взглядом? — с сарказмом пробормотал он, переворачиваясь на другой бок.

— Я есть хочу, — недовольно буркнула принцесса, поселившаяся в его доме на неопределенный срок. — Я бы сама приготовила, но из-за руки не могу…

— Дело не только в твоей руке, — лениво потягиваясь в постели, возразил Тимур. — Сомневаюсь, что ты когда-нибудь готовила сама.

— Почему ты так говоришь?

— Просто так, — отмахнулся он от нее. — Ладно, подожди немного, я приготовлю нам завтрак.

— Нам? Ты не уходишь на работу?

— Сегодня остаюсь, — улыбнулся Тимур. — У меня выходной.

— Ух ты, потрясающе! — воскликнула Камилла. Если бы не ее травмы, она бы точно радостно запрыгала как зайчик. — Я не буду одна целый день, как было вчера!

Через несколько минут Тимур уже имел удовольствие видеть, как Камилла радостно уминает третий по счету тост, густо смазанный джемом.

— Ты так вкусно готовишь! — пропела она, хватая еще один жареный кусочек хлеба. — Джем такой сладкий… — Камилла резко замолчала, устремив взгляд в пол. — О Господи, мне нельзя столько сладкого!

Ее милое личико съежилось — она была готова заплакать.

— Прости, — всхлипнув, Камилла вышла из-за стола и, прихрамывая, направилась в ванную.

— Подожди, ты куда? — шокированный такой переменой настроения, крикнул ей вслед Тимур.

Не получив ответа, он пошел за ней и застал девушку, склонившуюся над раковиной. Она рыдала, засунув пальцы в рот, насильно вызывая рвоту.

— Прекрати! Что ты делаешь?!

— Прости! Прости, все было очень вкусно, — стыдливо отвернулась Камилла, — это я виновата. Мне не нужно было есть столько джема.

— Ты можешь есть джема столько, сколько захочешь! — Тимур подошел к Камилле и резко встряхнул за плечи. — Конечно, как я раньше не догадался! Вот почему ты худела и худела! Кто тебе сказал, что ты не должна есть сладкое?.. Хотя, погоди, я, кажется, догадываюсь… Кто же еще, если не твоя знаменитая и идеальная во всем мать…

Он прижал рыдающую Камиллу к груди и прошептал:

— Ну все-все, девочка, не плачь, все хорошо… Только не делай так больше, ладно?..

Целый день пролетел незаметно: Тимур смотрел фильм, лежа с Камиллой на диване, ощущая странное умиротворение в душе, словно ему никогда и не нужно было ничего другого, чем это необъяснимое чувство, возникающее около нее. С памятью или без нее — она единолично царствовала в его сердце, не зная об этом, и с каждым днем эта власть все крепла, и самое ужасное во всем этом было то, что Тимуру совершенно не хотелось сопротивляться этой своей слабости. Красивая девочка, которой бы ему так хотелось обладать, была совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но он не мог ничего сделать, не мог пользоваться ее доверчивостью, не мог поступить с ней плохо… Ибо что бы она ни говорила, что бы ни чувствовала в данный момент, всегда есть вторая Камилла, та, о которой они оба знают не очень много, и если она когда-нибудь вернется и увидит, что он с ней сделал, подчинившись своей похоти… Ему не будет прощения, ведь, скорее всего, она питает привязанность к Артему. Тимур не мог знать этого наверняка, но ревность мешала ему рассуждать здраво, и поэтому эта мысль преследовала его уже очень давно.

Вечером он ушел в душ, чтобы смыть с себя тревоги дня и расслабить под теплыми струями воды свои мышцы, слишком сильно наряженные из-за присутствия в квартире хорошенькой юной куколки.

Он блаженно вздохнул, намыливая голову шампунем, понемногу отпуская свои тревоги, и вдруг, как и утром, явственно ощутил чей-то пристальный взгляд. Приоткрыв веки, он увидел, что в метре от него стоит Камилла и молча разглядывает его. Шампунь тут же начал сильно щипать глаза, вынуждая его зажмуриться.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнул он в тщетной попытке смыть остатки шампуня с лица. — Выйди, пожалуйста!

— Прости, прости, — спохватилась Камилла. — Просто я должна была срочно кое-что тебе сказать…

— И поэтому ты прокралась в ванну и стояла тут Бог знает сколько времени? — усмехнулся Тимур, видя, как покрасневшая Камилла отчаянно дергает за ручку двери, в тщетной попытке удрать отсюда как можно скорее. Наконец, дверь поддалась, и девушка выскочила наружу.

Позже, выйдя из ванной в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, насвистывая любимую мелодию, Тимур застал Камиллу в своей комнате. Орудуя всего лишь одной только здоровой рукой, она заканчивала перестилать его постель.

— Что такого важного ты хотела мне сказать?

— Мне нужна одежда, — тихо ответила девушка. Тимур молча оглядел ее с ног до головы и признал про себя, что она абсолютно права: его рубашка, едва доходившая ей до колен, была не самым лучшим выходом из создавшегося положения, в котором он чувствовал себя пленником маленьких белых ножек…

— Хорошо, я куплю тебе одежду, — вздохнул он, — зайду завтра в магазин. Это все?

— А можно мне с тобой?

— Нет, — резко сказал он и, видя, что Камилла хочет сказать еще что-то, не дал ей произнести и слова, — без возражений. Тебя разыскивают, и ты со сломанной рукой, хромающая, сразу же бросишься в глаза какому-нибудь продавцу.

Камилла послушно кивнула и огорченно зашагала к двери.

— Спасибо за постель, — сказал он ей, и Камилла обернулась, одарив его мягкой улыбкой — Но... не нужно было так заботиться обо мне… — покачал головой Тимур.

— Я хотела помочь, — возразила она, а потом неожиданно прибавила. — Мне приятно что-то делать для тебя, потому что ты хороший человек.

— Нет, плохой, — упрямо отрезал Тимур. — Откуда ты вообще знаешь, что я положительный герой в этой истории? Ты никогда не думала, что слишком доверчива? И что именно я, а не твоя семья, могу быть опасен для тебя?

— Нет, не думала, — просто ответила Камилла, ничуть не удивленная его тирадой.

— Но почему?!

— Потому что мне нравится, как ты пахнешь, — невинно пожала плечами Камилла, словно не сказала чего-то из ряда вон выходящего, и оставила шокированного Тимура одного.