Лейн считал это заблуждением. Как эксперт-геолог, он в конце концов убедил капитана, что в скальном образовании, подобном тому, которое они видели, проще найти маринованные огурцы, чем нефть. Позднее, правда, он изменил свое мнение.

— Наберитесь терпения, — сказал он, — и вы получите свою нефть. Но не ожидайте, что она прольется на вашу голову дождем, как благословение свыше.

— Послушайте меня, — вмешался Оле. Вот уже какое-то время норвежец пребывал в агонии: в нем так и кипели, не находя выхода, свежие теории. — Из этих колодцев, — внушительно продолжал он, — вытекал природный газ. Следовательно, на дне их есть нефть. Там наше месторождение, капитан.

— Идиот, — сказал капитан, — как мы доберемся до нефти, если она находится на дне этих адских дыр?

— Насосы.

— Сам ты насос.

Капитан повернулся к Лейну.

— Что будем делать?

— Пойдем полным ходом вперед, насколько мы сможем продвинуться. Затем сгрузим динамит и провизию, корабль отведем вниз по течению на безопасное расстояние, а сами доберемся на санях до вашего вулкана.

— Горящей нефтяной скважины, — поправил Оле себе под нос.

— Посмотрим, когда доберемся туда, — сказал доктор. — Предположим, на корабле мы сможем подойти на расстояние ста или даже пятидесяти миль от вулкана — простите меня, Оле, горящей нефтяной скважины. Мы можем устроить там базу, при необходимости спрятав наши припасы во льду, и складировать запасы продовольствия и топлива через каждые десять миль вплоть до самого места. На борту полно здоровых мужчин, способных прорубить лунки и поместить там припасы. Тогда нам не придется беспокоиться из-за этих мерзких собак.

— В любом случае, собак осталось только на две упряжки. — заметил капитан. — Ваш план звучит разумно.

— Джон будет вне себя, — сказала Эдит. — Он скорее нырнет в один из колодцев, чем будет снова иметь дело с собачьей упряжкой.

Дрейк отсутствовал на совете, запершись и изучая фотографии Оле.

— О, — ответил доктор, — а я планировал, что Дрейк будет управлять одной упряжкой, а ты — другой. Нам понадобится весь транспорт, который мы сможем наскрести, поскольку неизвестно, как долго мы будем находиться вдали от нашей базы. Оле, Андерсон и я будем заняты поиском нефтяных скважин.

Эдит проигнорировала его слова.

— Может ли простая женщина выдвинуть предложение на совете богов? — спросила она с притворным смирением.

— Да, — ответил ее отец, — даже простому ребенку не запрещено болтаться у наших ног. Устами младенцев — ну, ты знаешь. Продолжай, детка.

— Я так и сделаю, — ответила детка. — И скоро скроюсь из глаз. Потому что я намерена взять Оле с собой в инспекционную поездку, пока ты и остальные будете ломать кирки и свои спины о чугунный лед.

— Как так, дитя?

— У меня ведь есть крылья, не так ли?

— О да, ангельское дитя. Ты родилась с перьями на спине.

— Тогда я полечу. За три часа я узнаю об этих местах больше, чем вы и благословенные собаки узнаете за десять лет. Если камеры Оле на что-нибудь годятся, мы предоставим вам карту континента отсюда и до Южного полюса. Тогда вы сможете найти дорогу к нефтяному месторождению капитана, не спотыкаясь по пути о каждый кирпич, как бедняга Джон. Оле, считайте, что вы наняты в качестве официального фотографа воздушной разведки. Вперед на всех парах, капитан Андерсон, пока удача с нами.

Последний приказ был подтвержден Лейном, и капитан подчинился. Вернувшись к себе в каюту, он обнаружил, что доктор, прислонившись спиной к стене, ведет отчаянную битву с Оле и Эдит.

— Помогите мне отговорить этих сумасшедших от их безумного плана, — взмолился он, — прежде чем они свернут свои глупые шеи.

Но капитан, поразмыслив, был менее категоричен.

— Позвольте мне сначала взглянуть на барометр, — сказал он. — Так, погода ожидается хорошая. Кажется, это почти безветренный регион. Те торнадо вокруг колодцев не в счет. Это дьявольских рук дело. А поскольку дел у дьявола там много, здесь он нас не побеспокоит — по крайней мере, в течение двенадцати часов, если только барометр не окажется худшим лжецом.

Мое мнение таково: если погода не испортится до тех пор, как мы бросим якорь, Эдит и Оле должны лететь, — продолжал он. — Эдит права. За три часа они могут выяснить то, на что нам понадобились бы годы усилий. При первых признаках ветра или плохой погоды она может поспешить обратно на корабль. Эдит — лучший пилот из всех нас. А Оле, скажу честно, лучший после нее.

Оле одобрительно покраснел.

— Готов поспорить на свои ботинки, что так оно и есть.

— Кроме того, ты туп, как бочка, — заметил капитан, — так что не станешь подталкивать мисс Лейн к каким-либо глупостям. Она будет думать за вас обоих.

— Оле сможет делать снимки и теоретизировать, — утешила норвежца Эдит.

— И починить мотор, когда вы его сломаете, — добавил Оле с мстительной ноткой в голосе. Одно дело — назвать человека мастером теорий, и совсем другое — говорить, что он теоретизирует. Оле хорошо чувствовал разницу.

Доктору пришлось наконец сдаться. И так случилось, что Эдит и Оле совершили не один разведывательный полет, а несколько, в то время как остальные люди и собаки трудились на льду по пятнадцать часов в день.

В тот день после полудня корабль двинулся вверх по течению и бросил якорь в пятидесяти милях от предполагаемой цели. В течение двенадцати дней полного штиля экспедиция стояла на якоре в узком канале, готовая в любую секунду спасаться от потока горячей грязи; к счастью, эти ожидания не оправдались и все обошлось. Крепкому кораблю предстояло оставить свои шпангоуты в этом пустынном месте до скончания веков, но не грязь и не лава покончили с ним.

Мощный самолет без труда спустили на берег. Ровный участок плотно утрамбованного снега стал идеальной посадочной площадкой. Заправленный до отказа, самолет мог пролететь тысячу миль. Не желая рисковать, Эдит и Оле полностью заполняли баки перед каждым вылетом.

— До свидания, — сказала Эдит, поднимаясь в кабину. — Мы вернемся до полуночи. Я обещаю.

— Далеко ты собралась? — спросил Дрейк.

— В Аид.

Эдит просто хотела немного шокировать Оле. Тем не менее, в ее ответе содержался неожиданный элемент правды. Именно в аду она приземлилась еще до окончания своих исследований.

Эдит собиралась лететь строго на юг. Ей хотелось обнаружить источник извержения, которое Андерсон наблюдал во время своего первого путешествия. Рассказ о гигантском покачивающемся кольце дыма, которое «бешено ринулось вверх» и было видимо на расстоянии более двухсот пятидесяти миль, захватил ее воображение. Она хотела своими глазами увидеть, что за чудовище выпускает такие восхитительные кольца. Теория Оле о горящей нефтяной скважине казалась не совсем подходящей к случаю. Эдит скорее ожидала обнаружить кратер, пробивающийся сквозь лед и лениво, как губы курильщика, выпускающий дым перед следующей затяжкой.

До сих пор путешественники не замечали с корабля никаких признаков отдаленного вулканического явления. Однако поток горячей воды, которым оно сердечно приветствовало их по прибытии, показался им знаменательным.

Эдит страстно желала окунуться в эту воду. Ее роль в экспедиции была пока что довольно пассивной, что заставляло девушку ощущать себя слишком юной и малозначительной. Из этого полета она хотела вернуться, как сказала сама себе, со щитом или на щите. Прибавив скорость, она разогнала самолет до семидесяти миль в час, с жужжанием рассекая разреженный воздух, словно пчела на пути в улей. Если оценка Андерсона была верна. вскоре они должны были оказаться на месте.

Оле с непоколебимой настойчивостью вознамерился заняться аэросъемкой антарктического континента. Он надеялся, что с помощью его фотографий будущие исследователи смогут с завязанными глазами найти дорогу к Южному полюсу.

Сорок морозных минут пролетели, как одна, прежде чем они заметили нечто интересное в пустынном, покрытом льдом пейзаже, надвигающемся им навстречу с юга. Зазубренные черные гребни того, что казалось почти перпендикулярным скальным барьером, вставали на горизонте.