— Полезай. И сиди тихо.

Лапшаус осторожно поставил одну лапу в сумку, точно ожидал подвоха, обнюхался. И внезапно вздёрнул длинные уши, обнаружив протеиновые батончики, с энтузиазмом сунулся мордой в уголок сумки.

— Эй-эй! - прикрикнул на него Крэйл. - Это моя еда. А кто ест мою еду – того ем я.

Недокролик фыркнул, отбросил батончик, будто тот вдруг превратился во что-то противное и несъедобное.

— Так, уши осторожно… устроился? Закрываю.

До зала, где проходили соревнования, шанатар добрался минут за двадцать быстрым шагом. Погода стояла морозная, но солнечная. Самое оно, чтобы окончательно проснуться. Недокролик сидел тихо, затаившись. Немного взбрыкнул только уже в зале от внезапного гула голосов, взорвавшихся в приветственных криках. Похоже, соревнования шли полным ходом.

— Я отойду, а потом вернусь… - наставлял Крэйл Лапшауса, когда в раздевалке никого не осталось. – Надеюсь, в туалет ты не хочешь?

Создание решительно мотнуло головой. Или, скорее, ушами, они у недокролика были не менее красноречивы, чем физиономия.

— Надеюсь найти тебя тут же. И все свои вещи тоже. Потом поедем домой.

Переодеваясь, Шанатар поморщился – как он выглядит со стороны? Идиот идиотом. С какого перепугу вообще ввязался во все эти игры в домашних любимцев и заботливых хозяев?

— О, Темные, он все же явился! – В дверях стоял Кулгард – мокрый, с руками, измазанными в магнезии. Впрочем, магнезия была у него и на плечах, и на груди, и даже на носу. Сразу видно – разогрелся и готов рвать задницы противников. – А с кем это ты там разговаривал?

— Ни с кем, - процедил Крэйл и захлопнул дверцу шкафчика, где оставил сумку с недокроликом. – Сам с собой. Надо будет по дороге домой заскочить в магазин спортпита, а то все сожрал уже.

— Ясно. Ну, ты готов? Предтрена бахнул?

— Двойную порцию.

— Отлично! Погнали!

Все прошло так, как и должно было. Пара Кулгард-Крэйл намного обогнала всех соперников, закончив последнюю дисциплину почти с минутным отрывом.

— Ну, что, мы все еще в игре, старая ты курилка, - демон похлопал шанатара по плечу.

Крэйл задумчиво смотрел за трибуны. Там, почти у самого потолка, за ярким экраном табло, ему что-то померещилось… или кто-то? Нет, быть того не может!

После награждения он с большим недоверием открывал шкафчик в раздевалке. Но нет – недокролик по-прежнему сидел в сумке. Только на дверце шкафчика появились странные царапины, да и само создание выглядело взъерошенным и пыльным. А еще вокруг него лежали скомканные упаковки от протеиновых батончиков. Разумеется, без самих батончиков. Зато крошек, в том числе в шерсти страшного порождения Хаоса, сколько угодно.

— Вот и все… - прошипел Крэйл.

В панике взвизгнув, Лапшаус забился в противоположный угол шкафчика, заслонился мобильным телефоном, который шанатар оставил здесь перед соревнованиями.

— Ты сожрал мою еду! Надеюсь, ты достаточно мясистый, чтобы мне не пришлось выковыривать из зубов твои кости.

Телефон случайно включился, и на его экране Крэйл увидел фотографию… себя и Кулгарда, принимающих медали.

— Ты это чего? А ну, дай. – Он забрал у недокролика мобилу, пролистал последние фотографии. – Это ты сделал?

В ответ торопливый кивок, из-за которого уши упали на жалобно вытаращенные глаза.

— Как?

— Скучно сидеть было. Пошел лапы размять. Видел, как ты делал картинки, хотел сделать приятно.

— И тебя никто не видел?

— Лапшаус хорошо прячется.

Крэйл ухмыльнулся.

— То есть ты сейчас намекаешь, что есть тебя не надо?

— Лапшаус невкусный. - существо пошарило, возле себя, отыскало недоглоданный батончик, протянуло его шанатару.

— Лапшаус… ну, ты и… Лапшаус… Во, Лапша! Я буду звать тебя Лапшой. Хватит дрожать, я пошутил. Едем домой.

— Плетение – это не балаганные фокусы, студентка Шаэдис! До тех пор, пока вы будете так небрежно обращаться с вашим потенциалом, вы не сотворите ничего более стоящего, чем эхо комариного писка.

Старший преподаватель Исанрик, седой эрэлим мощного сложения и крайне скверного нрава, битый час кружил вокруг своих студентов, словно коршун над добычей, раздраженный, что та до сих пор не окочурилась.

Первый день занятий подходил к концу, и Марори чувствовала себя окончательно и бесповоротно опустошенной. В первую очередь из-за собственного неумения справиться с элементарными, по утверждению преподавателя, вещами. В то время как другие студенты с успехом и по щелчку пальцев ткали из невидимых нитей Плетения полноценные стихийные руны, она не могла сделать даже простейший символ. Стоило подцепить Нить, попытаться ее подчинить и начать плести стихийное волшебство, как Нить буквально на глазах вспыхивала и сгорала за считанные мгновения, будто бикфордов шнур. И так – раз за разом, от попытки к попытке. Какую бы стихию она ни пыталась подчинить, итог был один – полное фиаско.

Но и это было не самым страшным.

Куда страшнее была внутренняя злость, которая после каждой неудачи становилась все сильнее. Украдкой, пока никто не видит, Марори задирала рукав формы и поглядывала на осколки своей сигилы. Красные и черные осколки заметно пульсировали и уже успели налиться огнем, от которого по коже растекался неприятный жар.

— Вы в порядке, студентка Шаэдис? – осведомился преподаватель, когда после очередного фиаско она ушла подальше от заполненной студентами тренировочной площадки. – Не припоминаю, чтобы разрешал вам покидать круг.

— Мне необходимо… передохнуть. – Она изо всех сил старалась держать себя в руках. Неужели Магистресса не предупредила о ее «особенности»? Не сказала, что в группе взрывоопасная студентка, которая может вспыхнуть от малейшей искры? – Мне нехорошо.

— Дра’морская коза притомилась. – Невысокая девчонка с крутыми белыми локонами и таким же характером, которую в группе звали «Задира», развеяла безупречный воздушный глиф и, уперев руки в боки, уставилась прямо на Марори. А заодно и вся группа. – По-моему, кому-то срочно нужен носовой платок и горшок.

Марори сделала вид, что понятия не имеет, кому адресованы обидные слова, и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Она не имеет права раскисать, тем более сейчас, когда за ее слабость могут поплатиться невинные люди. Даже если слова одной из них заслуживают показательной порки. Вряд ли, если от присутствующих останутся только обуглившиеся кости, это добавит ей любви здешних обитателей.

— Вас это тоже касается, студентка Эмлинд! – Преподаватель Исанрик в мгновение ока сплел водяную сферу и повесил ее над головой провинившейся студентки. Не то, чтобы белобрысую это сильно испугало, но она вернулась на тренировочную площадку. Преподаватель скомкал сферу в кулаке, стряхнул капли с ладоней и снова переключился на Марори. – У вас никогда ничего не получится, если вы станете отступать после каждой неудачи.

— Я не отступаю. Мне просто нужно немного времени.

— Думаете, я не в курсе о том, что вы за химера, студентка Шаэдис? – Эти слова прозвучали до обидного неприятно. – Флоранция поставила меня в известность о том, что с вами могут возникнуть сложности, но это не означает, что вы находитесь на особом счету. Хватит и того, что вы, будучи не в состоянии подчинить себе хоть малую толику Светлого Плетения, оказались среди тех, кто зубами выгрыз право пройти Первый и Второй круги обучения. Считаете, бестолковые попытки сделать то, что вы сделать не в состоянии, прибавят вам хоть толику их любви и уважения?

— Мне не нужно ни их уважение, ни, тем более, любовь, - ответила Марори. – Мне нужно научиться справляться со своим Светлым потенциалом.

— В таком случае ступайте и продолжайте практиковаться до тех пор, пока не свалитесь с ног. Иначе мы с вами никогда не найдем общего языка.

Тело нещадно чесалось от текущего под кожей огня. Марори попыталась сосредоточиться на чем-то спокойном, вспомнить день или час, когда испытывала ничем не замутненное умиротворение. Но память коварно подсовывала то крушащего все вокруг Неназванного, то Вандрика, который смотрел ей в глаза и повторял одно и то же: «Танос и Крээли».