— Никто вас там не встречает, — отрубил капитан. — Все! По вагонам, — скомандовал он, будто отдавал приказ своим солдатам, и повернулся спиной, непреклонно перекрещенной портупейными ремнями.

Под шумок всяких «это возмутительно, так не оставим, безобразие» я спустился с насыпи.

— Молодой человек! — окликнул меня капитан. — Вернитесь!

— Сейчас! — послушно ответил я. — Я только пописать, — и нырнул в кустарник, верно рассудив, что капитану сейчас не до меня — ему еще предстоит отбиваться от возмущенной «номенклатуры».

Узенькой заросшей ложбинкой я быстро пошел параллельно следу грузовика — наверняка в том направлении шоссе. Сзади раздался свисток электровоза. Но меня это уже не касалось.

Вскоре впереди показалась грядка деревьев, а за деревьями — стоящая автоколонна. Спрятав на всякий случай под корнями приметного дуба репортерку, не выбираясь на шоссе, я из-за деревьев попытался изучить обстановку. Колонна была серьезная — несколько БМП, грузовики с живой силой, полевая кухня, пожарная машина и, кажется, два орудия.

Непростительно увлекшись, я потерял бдительность, был поднят из укрытия дозорным патрулем и доставлен на расправу невысокому крепенькому майору с выпуклыми глазами и брюхом.

Когда переговоры с ним зашли в безнадежный тупик, я предпринял тот отчаянный шаг, о котором уже рассказывал. В результате оказался в лесу, в угнанной мною боевой машине, совершив нападение на военнослужащего и став таким образом настоящим военным преступником, преследуемым личным составом неизвестного мне мотопехотного батальона, горящего высокими чувствами воинского долга и ответственности, справедливой мести и праведного гнева.

Покончив с записями, я занялся изучением карты, которую обнаружил в командирском планшете. Как и полагал, в город вела только одна дорога, она же, естественно, и выходила из него с восточной окраины. И наверняка тоже перекрыта. Впрочем, меня это не особенно беспокоило — маловероятно, что город оцеплен сплошь, кольцом, а уж на этой машине я найду щелку проскочить. Незамеченным, конечно, не удастся, но невредимым — вполне реально. Нужно только вернуться сначала за моей авоськой под дубом — пригодится.

Над лесом послышался характерный постукивающий шум, и прямо надо мной взволновал листву пролетевший вертолет. Я не отказал себе в удовольствия показать ему мысленный кукиш.

Ну, ладно, теперь маленький отвлекающий маневр — и снова в бой.

Я спустился в машину, сел в командирское кресло и снял трубку радиотелефона. Радист из меня, можно сказать, никакой, но я знал, что рация в БРДМ — беспоисковая и бесподстроечная, работает почти как обычный прямой телефон.

— Первый, Первый, — сказал я наугад. — Здесь Мещерский. Прошу майора на связь.

Та секунда, которая потребовалась радисту, чтобы передать трубку майору, взорвалась таким яростным, крутым, с солью и перцем, российским матом, что у меня над головой снова буйно зашелестела листва и прямо на глазах пожухла, как от холодного осеннего ветра.

— Спокойно, майор, спокойно! — вставил я, когда он перезаряжался. — У вас своя задача, у меня — своя. Как только я ее выполню, верну вам в целости и сохранности и машину, и автомат.

— Не вернешь! — вдруг зловеще спокойно сказал майор. — Я тебя уничтожу. Вместе с машиной.

— Действуйте, — ответил я в тоне одобрительного приказа. — Я пошел!

Сейчас майор развернет весь личный состав, наведет на дорогу все наличные пушки, воткнет выпуклые глаза в окуляры бинокля, а я тем временем не спеша поеду назад, в тыл его боевого подразделения.

Захлопнув люки, я вывел машину из укрытия и, делая большой крюк, повел ее к тому месту, где меня взяли дозорные. Предусмотрительно не доезжая до него метров триста, я остановился, осмотрелся и, прихватив найденную в машине гимнастерку х/б второго срока, приготовленную, видимо, на обтирку, подобрался к заветному дубу.

Репортерка была на месте. Я выложил из нее диктофон, кассеты, запасные батарейки, рубашки и носки, словом, почти все, что там было, оставив только несессер, и уложил вместо этого автомат, сумку с магазинами, ракетницу, противогаз и пару гранат: кто знает, что меня ждет в Дедовске? Лучше быть готовым к самому неожиданному, оружие в этом случае всего надежнее: с ним всегда получишь и стол, и дом, и спать в том дому будет гораздо спокойнее. Ненужное пока имущество я завязал в гимнастерку и подвесил на ветку дуба, до лучших времен.

На дороге опять поднялась стрельба — снова, видимо, почудилась майору мятежная тень отца Гамлета. Ну что ж, скоро бравому вояке представится неплохая возможность проверить боевую выучку вверенных ему расчетов прицельным огнем.

Забравшись в машину, я задраил входные и смотровые люки, проверил показания приборов, разрядил пулеметы, чтобы избежать искушения, и потихонечку, прячась за деревьями, покатил к городу.

Самым опасным участком предстоящего мне пути обещала быть дорога, петляющая по склону холма, — она отлично просматривалась и, конечно же, не менее отлично простреливалась. Думаю, что майор «зная службу», не преминул уже пристрелять ее повороты как наиболее удобные цели. Ничего, проскочу, есть у меня кое-что в запасе.

Броневичок бодро прыгал по лесным кочкам, продирался, как упрямая коза, через кусты и вскоре остановился, пофыркивая, на берегу не добитой техническим прогрессом речонки — чистой, глубокой. Левее, где-то в полукилометре, я успел разглядеть деревянный мост через нее, который вдруг исчез, и на его месте вспыхнуло огненное облако. Это неутомимый майор отрезал мне путь к городу. Но мост мне и не был нужен, туда только сунься — костей не соберешь.

Осторожно спустив машину с берега в воду, я открыл заслонку водомета и включил его — броневик идиллической лодочкой поплыл по тихой речке, поднятыми волнами колебля прибрежные травы и заставляя нырять раскрытые кувшинки, наверное, последние в нашей стране, в наших неистощимых природных ресурсах.

Однако любоваться природой было не время — впереди над кромкой леса снова мелькнул вертолет — майору не откажешь в предусмотрительности — и я едва успел спрятаться под развесистой ветлой, купавшей длинные ветви в холодной воде. Вертолет прошумел низко над рекой и стал набирать высоту. Теперь победит быстрейший. Как только я выберусь на дорогу, меня засекут сверху и будут корректировать действия стрелков.

Я включил водомет на максимум и помчался по реке, выбирая место, удобное для того, чтобы взобраться под прикрытием леса на холм. Здесь стало заметно мельче, и машина порой не плыла, а катилась по песчаному дну реки.

За крутой излучиной открылся узенький пляж — то, что мне надо. Выбравшись на берег, я включил передний мост, выпустил дополнительные колеса и полез в гору. Уклон здесь был не меньше тридцати градусов, двигатель ревел на полных оборотах, по броне хлестали ветки кустарника, вспорхнула прямо из-под колес какая-то крупная птица, а машина упрямо лезла на холм, взрывая протекторами влажную травянистую почву.

Последний рывок — и мы на дороге. И тут же, словно услышав торжествующий рев майора, я включил дымовик и помчался, по дуге опоясывая холм, оставляя за собой расширяющийся густеющий шлейф. Главное — успеть проскочить этот кусочек до поворота. Мне показалось, что сзади что-то громко хлопнуло — машину ощутимо толкнуло вперед, где вдруг тоже встал черно-красный куст, и я еле успел обогнуть мгновенно появившуюся воронку.

Все! Поворот — и я скрываюсь в собственном дыму, который по всем законам природы восходящие но склону холма потоки нагретого солнцем воздуха подняли на следующий виток дороги. Здесь пришлось снизить скорость — видимость стала почти нулевой, не помогал даже прибор ночного видения.

В том месте, где лес незаметно превращался в парк и начинался фактически уже пригород, я выскользнул из дымовой завесы и завел машину за зеленую беседку. Тут миловалась молодая парочка, ничуть не встревоженная ни пальбой на шоссе, ни тем более моим появлением. Это была первая загадка, с которой я столкнулся в Дедовске.