Веспасиан и Плавтий отъехали назад, вниз по забрызганному кровью и усеянному трупами склону. Веспасиан в ужасе огляделся по сторонам, осознавая масштабы сражения. Между позициями батавов на северном холме, вдоль позиций Четырнадцатого у понтонного моста — по которому в данный момент шагал Девятый Испанский легион — и далее к линии вчерашнего боя Второго Августова легиона на юге лежали многие тысячи убитых бриттских воинов — поодиночке, группами, длинными рядами. Подобно щепкам, измеряющим уровень прилива, они обозначили своими телами место, где, не оставив им шансов на победу, на них обрушилась военная махина Рима. Были среди мёртвых и римляне, хотя и в гораздо меньшем количестве. По прикидкам Веспасиана, примерно один на каждые сорок убитых бриттов. Это была сокрушительная победа, достигнутая относительно малой ценой. Впрочем, последствия её являли безрадостное зрелище: бесконечные трупы молодых мужчин, сложивших головы в расцвете лет, защищая родину от вторжения чужеземцев. Вторжения, причиной которому была не стратегическая необходимость, а желание трёх греков-вольноотпущенников к собственной выгоде удержать у кормила власти их убогого хозяина. Веспасиан постарался отогнать от себя эту горькую мысль, зная, что если только он не оставит карьеру и не вернётся в свои поместья, он будет вынужден и дальше становиться свидетелем их своекорыстных интриг.

— Помимо оборонительной линии Четырнадцатого легиона на поле наверняка есть ещё несколько мест, где лежат наши парни, — задумчиво заметил Плавтий, когда они подъехали к тому месту, где только что спасали кавалерию.

Веспасиан бросил взгляд на груду из примерно сорока лошадиных и человеческих тел. Товарищи пробирались между погибшими, пытаясь обнаружить среди них раненых. Тем временем мимо прошествовала колонна ауксилариев Девятого Испанского легиона, его авангард.

— Мои батавы понесли тяжёлые потери, давая нам возможность перестроиться и перейти через мост.

— Я видел. Они молодцы. Я непременно постараюсь, чтобы император, когда он прибудет сюда, отметил Пета. И командира батавской пехоты Цивилиса. Их отвлекающий манёвр на холме стал залогом нашего успеха. Тебе известно, что Цивилис — внук последнего вождя батавов?

— Нет, я не знал.

— Его солдаты почитают его как вождя. И готовы следовать за ним хоть на край света.

— Генерал! — крикнул какой-то солдат, вставая от груды мёртвых тел. — Это легат, и он всё ещё дышит.

Веспасиан и Плавтий спешились и принялись пробираться между убитыми туда, где лежал Гета. Из-под его кирасы сочилась кровь. Вражеское копьё пронзило её чуть ниже рёбер. Гета был без сознания, но определённо дышал.

Плавтий посмотрел на него со смесью неодобрения и сочувствия.

— Отнесите его к моему лекарю. Он в палатке на том берегу реки.

Солдат отсалютовал и вместе с тремя товарищами принялся извлекать раненого легата из груды мёртвых тел.

Плавтий покачал головой.

— Гета — хороший солдат. Но у меня в голове не укладывается, как он допустил такую простейшую ошибку. Даже зелёному рекруту известно, что кавалерии нельзя слишком далеко вклиниваться в массу отступающего врага. Поступить так — значит накликать на себя беду.

— Возможно, он увидел Каратака и попытался подобраться к нему.

— Это мы выясним. Главное, чтобы мой лекарь его спас. Ты же возвращайся к своему легиону. Завтра утром я первым делом хочу услышать полный отчёт о потерях. Как только станет ясно, что воины Тогодумна или мертвы, или переправились через реку, на рассвете следующего дня мы двинемся маршем на запад. Не хотелось бы, чтобы у меня за спиной остался враг, который будет кусать мою задницу. Твой легион пойдёт первым, ибо ты — единственный здоровый легат, который у меня остался, — Плавтий посмотрел на первую когорту Девятого Испанского легиона, которая в этот момент проследовала за своим орлом. — Теперь их черёд.

Заметив Корвина, гордо восседающего на своём скакуне рядом с колонной, он подъехал к нему.

— Подгони своих солдат, легат. Вы еле плетётесь, а вам ещё предстоят тридцать миль пути. Мне нужно, чтобы завтра днём мы были рядом с Тамезисом.

— Мы будем там, генерал.

— Не сомневаюсь. Как только флот разберётся с варварами, когда те будут пытаться переправиться через реку, корабли последуют за вами. Мой приказ: возьми северный берег и удержи его. Но только не вздумай идти дальше.

Корвин кисло улыбнулся и отдал салют.

— Слушаюсь, генерал. А пока прощай!

Резкий тон последней фразы насторожил Веспасиана. Он задумчиво посмотрел в спину удаляющейся фигуре Корвина. Тотчас вспомнились подозрения Нарцисса. Может, стоит поделиться ими с Плавтием?

— Ты доверяешь ему, генерал?

— Доверяю ли я ему? Мне ничего другого не остаётся. Незадолго перед тем, как нам выступить в поход, Нарцисс предложил отправить его вперёд. Он считал, что Клавдий по достоинству оценит, что его шурин станет первым римлянином после Юлия Цезаря, который переправится на тот берег Тамезиса. Это выставит императорскую семью в выгодном свете, и мой жест наверняка будет замечен и отмечен императором. В кои веки я согласился с этим хитрым греком.

— Но, похоже, он не горит желанием ждать Клавдия.

— Он подчинится приказу.

— А если нет?

— Никуда не денется. Нарцисс подчеркнул, что он и его сестра только выиграют от предполагаемой победы Клавдия.

Отказываясь верить услышанному, Веспасиан посмотрел на суровый профиль Плавтия.

— Ты уверен, что он это сказал?

— Разумеется, я уверен, легат! Я же не глухой!

— Прошу прощения, господин. А сейчас я вернусь в свой легион.

Отдав салют, Веспасиан развернул своего скакуна. Возвращаясь в свой легион, он обернулся на холм и на Девятый Испанский легион. И со всей ясностью внезапно понял, что сделал Нарцисс и почему: он предпринял первый шаг к удалению Мессалины.

Сабин слегка пошевелился на походной кровати и, поморщившись от боли, приподнял голову.

— Мой брат, прав. Магн. Нарцисс взял с нас слово. Что бы ни случилось, мы не должны ничего говорить Плавтию.

— Но почему? Корвина ещё можно остановить. Девятый опережает нас всего на один день.

Веспасиан поднёс к губам брата кубок с горячим вином. Благодарный Сабин отпил несколько глотков.

— Ему не надо, чтобы Корвина остановили. Он знал, что так будет, потому что сам так подстроил. Он хочет, чтобы Плавтий лично убедился в вероломстве Корвина. Тогда вместо подозрений у него будут для Клавдия, когда тот прибудет сюда, веские доказательства. Клавдий отмахивается от предостережений своих вольноотпущенников относительно Мессалины и её брата. Но будет вынужден им внять, когда Плавтий представит ему неопровержимые доказательства.

Магн обвёл хмурым взглядом тускло освещённую палатку.

— И что ты намерен делать?

— Делать? Пока ничего. Нарцисс просил нас охранять Плавтия и не позволять Корвину и Гете заходить слишком далеко. Мы думали, что это значит не пускать их дальше Тамезиса, но ошиблись. Он имел в виду не пускать их слишком далеко на север от Тамезиса. Иными словами, остановить их, как только они обрекут себя сами, но прежде, чем они доберутся до Камулодуна.

— Гета пока никуда не спешит. По словам одного из ординарцев, моего приятеля, ему крупно повезло, что он остался жив. Говорит, что в обозримом будущем Гете не светит участвовать ни в каких походах. Так что одной угрозой меньше.

— И что ещё важнее, Корвин этого не узнает, потому что он был слишком далеко и не мог видеть, как Гету выносили с поля. Так что, если убийство Плавтия было поручено Гете, пока Корвин будет двигаться на север, можно быть спокойными, что этого не произойдёт.

Сабин со вздохом откинулся на подушку.