После венчания, прошедшего с величайшей пышностью, счастливую пару отвезли в королевской карете в особняк Буалорье, где друг Арамиса предоставил в их распоряжение первый этаж.

Аврора и Жоэль прибыли туда, так и не придя в себя после приключений этого дня, в которых им пришлось участвовать, так сказать, с завязанными глазами. Неудивительно, что они горели желанием поведать друг другу о том, что произошло с ними после разлуки. Но, к сожалению, госпожа де Монтозье сопровождала свежеиспеченную придворную даму с целью ввести ее в круг новых обязанностей.

— Завтра начнется ваша служба, — сказала она. — Рано утром вы должны быть во дворце, откуда не сможете уйти без письменного разрешения.

— Что вы говорите? — вмешался новобрачный. — Моей жене запрещено покидать королевскую резиденцию?

— Разумеется. Королеве может занездоровиться в любой момент, и ей потребуется помощь.

— Мне кажется, было бы лучше держать под рукой врача и сиделку на постоянном жаловании, — проворчал наш герой. — Как долго продлится эта служба?

— Три месяца. Но и позже вы не должны удаляться от двора на значительное расстояние, так как дежурная дама может заболеть, и вам следует быть готовой заменить ее, если вы останетесь в милости.

— Вас как будто постоянно терзает страх перед болезнями, — шепнул Жоэль и добавил более громко: — Послушайте, сударыня, если моя жена должна приступить к своим обязанностям завтра утром, то вы понимаете, что она и я должны обсудить много личных вопросов. Поэтому вы простите мою грубость, если я предположу, что ваше присутствие может оказаться более необходимым во дворце, нежели здесь.

Госпожа де Монтозье, пожилая дама лет шестидесяти, удалилась, возмущенная до глубины души, оставив наконец пару наедине друг с другом. Но бесстрашно выпроводив старшую фрейлину королевы, наш герой ощущал робость и смущение, сидя рядом с Авророй и едва осмеливаясь заговорить.

— Какое счастье я испытываю, находясь под вашим покровительством! — сказала Аврора.

— Очевидно, такое же, какое испытывал я, сидя ребенком на коленях матери, — ответил Жоэль. — Я только теперь понимаю, как тогда был счастлив!

Некоторое время оба молчали, поглощенные взаимным созерцанием.

— Вы прекрасны, как ангел, Аврора! — наконец промолвил молодой человек.

— А вы кажетесь мне архангелом с огненным мечом — наверное, потому, что ваша рука уже дважды защищала меня, — отозвалась она.

Окна были открыты, ночь тиха, воздух чист, и небо безоблачно. Лишь иногда неясные шорохи нарушали сонное молчание. Ветер доносил ароматы сада и леса. Аврора и Жоэль сидели рядом так же, как на скамейке у пристани Целестинцев, когда на них напали разбойники полковника Корбюффа. Вспомнив об этом, Аврора содрогнулась.

— В чем дело, дорогая? — спросил Жоэль. — Здесь нам нечего опасаться бури или измены. Пусть наши души отдохнут в надежде.

— Да, — ответила Аврора. — Забудем прошлое. Мы можем без опасений наслаждаться этим радостным часом.

Мягко положив голову на плечо Жоэля, она опустила веки, но когда ее губы коснулись губ бретонца, тот внезапно вздрогнул.

— Что случилось? — спросила его жена, удивленно открыв глаза.

В этот момент с мостовой площади донесся звон шпор, и послышался сильный стук в дверь!

— Именем короля! — прозвучал громкий голос. Перед этими словами ни одна дверь не могла остаться закрытой или запертой.

Аврора отпрянула.

— Что это может означать? — прошептала она.

— Несомненно, какое-то сообщение от короля господину де Буалорье или герцогу д'Аламеде, — ответил Жоэль, хотя и ему стало не по себе.

Две-три минуты они молча глядели друг на друга. Наконец они услышали медленные шаги управляющего и осторожный стук в дверь.

— Кто там? — спросил шевалье де Локмариа.

— Сообщение от короля, — ответил Базен, которому Жоэль открыл дверь. — Господин де Мопертюи, лейтенант королевских мушкетеров.

В тени лестничной площадки появилась фигура мушкетера, закутанная в плащ, за ним виднелось бесстрастное лицо Арамиса и вопрошающая физиономия Буалорье. На пороге офицер приветствовал даму, затем, шагнув к нашему герою, протянул ему большой конверт с королевской печатью.

— От имени короля, — сказал он.

Жоэль сломал печать, открыл конверт и, вынув пергамент, поднес его к глазам.

— Свидетельство о производстве в чин прапорщика новой артиллерийской роты, формируемой в Дуэ! — воскликнул он и, сияя от радости и гордости, повернулся к Авроре. — Только подумайте — я офицер! Слава нашему великодушному королю!

Мопертюи вынул из кармана еще один конверт и также вручил его Жоэлю, сказав:

— По приказу короля!

Юноша обошелся с этим конвертом, как с предыдущим, но на сей раз вырвавшееся у него восклицание отнюдь не выражало радости. С изумлением он перечитал распоряжение короля, вдумываясь в каждую строку и каждое слово. Лицо его стало белее бумаги, которую он держал в дрожащей руке.

— Что это? — спросила его жена.

Вместо ответа шевалье де Локмариа прочитал вслух:

Сбитые с толку новобрачные посмотрели друг на друга.

— Господь не допустит, чтобы это оказалось возможным! — воскликнул Жоэль.

— Что именно? — высокомерно осведомился мушкетер, помня, что стоит перед дуэлянтом, создавшем вакантное место в его полку.

— То, о чем просит его величество.

— Его величество не просит — он приказывает, — ответил преемник д'Артаньяна с твердостью, достойной своего предшественника.

— Но его величество не может думать… Он, должно быть, забыл… Черт меня побери! Я не могу покинуть женщину, на которой женился сегодня утром!

Жалобный тон и выражение отчаяния на лице бедного юноши тронули офицера.

— Я понимаю, что выполнение этих распоряжений мучительно для вас, — сказал он, — но вы солдат, сударь, и должны повиноваться приказам.

— Отведите меня к королю! — взмолился молодой дворянин. — Я должен поговорить с ним, объяснить ему… Он прислушается к моим мольбам и даст отсрочку.

— Король удалился ко сну, и никому не позволено видеть его до следующего утра, а в это время вы уже должны скакать по дороге во Фрейбург.

— Но неужели вы хотите, чтобы я отправился в этом наряде? — возразил Жоэль, глядя на свой свадебный костюм.

Аламеда шагнул вперед.

— Мой дорогой шевалье, в вашем гардеробе вы найдете все необходимое; кроме того полицейские вернули шпагу, которую вы им в свое время вручили, — подобная предупредительность весьма необычна для этих господ.

— И вы можете выбрать лошадь в моей конюшне, — добавил Буалорье.

— Увы! — воскликнул посол, взяв новобрачную за руку. — Вы видите, как я огорчен. Простите старика, явившегося причиной всего случившегося. Мне пришла в голову злополучная мысль сообщить королю о вашем горячем желании служить ему. Должно быть, я слишком красноречиво описывал, как вам не терпится доказать свою отвагу. Я сделал глупость, повторив его величеству слова, сказанные вами утром.

— Значит, шевалье дал обязательство? — спросила молодая жена.

— Пожертвовать всем ради короля и страны, — ответил дипломат. Шевалье понурил голову, а старый заговорщик продолжал: — Таким образом, король, ищущий посланца, которому он мог бы доверять, остановил выбор на нашем друге, решив по моим словам, что осчастливит вас этим знаком уважения.

Бретонец устремил умоляющий взгляд на Арамиса. Но тот заговорил после небольшой паузы: