Восточное пристрастье

(Елена Николаевская)

…Под солнцем – горы в белой дымке,

Под снегом – теплая земля,

И липы на Большой Ордынке,

И в Ереване – тополя…

Елена Николаевская
…Нет, что ни говори, недаром,
Дыханья не переводя,
Сижу, с волнением и жаром
Стихи друзей переводя.
Как свет, как ощущенье счастья,
Вошло, как видно, в плоть мою
Вполне восточное пристрастье:
Все что увижу – то пою…
Живут в Армении армяне,
Грузины в Грузии живут.
В Москве в «Ромэн» живут цыгане,
Они танцуют и поют.
У молодых соседей – Надька,
Дочурка, ростом не видна.
И в Киеве, конечно, дядька,
А в огороде – бузина.
Один мой друг, явив отвагу,
Сказал мне, осушив стакан:
– Переводи, но не бумагу,
Прошу тебя, Елена-джан[4]!

Маясь животом

(Лев Ошанин)

Смотрел сегодня танец живота.

Красивая девчонка, да не та,

Что спать не даст одной короткой фразой.

Восточная красавица, прости.

Восточная красавица, пусти

К непляшущей, к нездешней, к светлоглазой.

Лев Ошанин
В далекой экзотической стране,
Где все принципиально чуждо мне,
Но кое-что достойно уваженья,
Смотрел сегодня танец живота.
Живот хорош, но в общем – срамота.
Сплошное, я считаю, разложенье!
Не отведя пылавшего лица,
Я этот ужас вынес до конца,
Чуть шевеля сведенными губами:
Восточная красавица, зачем
Ты свой живот показываешь всем?!
С тобой бы нам потолковать на БАМе…
Восточная красотка хороша!
Но кровью облилась моя душа,
Ведь так недалеко и до конфуза…
Халат взяла бы или хоть пальто,
А то нагая… Это же не то,
Что греет сердце члена профсоюза!
Восточная красавица, прости,
Но я хотел бы для тебя найти
Достойное эпохи нашей дело.
Чтоб ты смогла познать любовь и труд,
Но я боюсь, что этот факт сочтут
Вмешательством во внутреннее тело…

Разговор

(Римма Казакова)

Бесконечными веками –

есть на то причина –

разговаривал руками

любящий мужчина.

Римма Казакова
Повстречался мне нежданно
и лишил покоя.
И что я ему желанна
показал рукою.
Молча я взглянула страстно,
слова не сказала
и рукой, что я согласна,
тут же показала.
Образец любовной страсти
нами был показан.
Разговор влюбленным, к счастью,
противопоказан.
А потом горела лампа,
молча мы курили,
молча думали: «И ладно,
и поговорили…»
Так вот счастье и куется
издавна, веками…
Всем же только остается
развести руками.

Путь к мудрости

(Алексей Марков)

Всю ночь себя четвертовал

И вновь родился утром.

Бескомпромиссно-твердым стал

И молчаливо-мудрым.

Алексей Марков
Всю ночь себя колесовал,
Расстреливал и вешал.
Я так себя разрисовал,
Что утром сам опешил.
Зато когда наутро встал –
Совсем другое дело!
Душою за ночь мягким стал,
А тело – затвердело.
Молчанье гордое храня,
Я сел на одеяло.
Бескомпромиссностью меня
Обратно обуяло!
И – дальше больше! – мудрость вдруг
Во мне заговорила.
И снова ахнули вокруг:
– А вот и наш мудрило!

Он может, но…

(Николай Доризо)

Нет, жив Дантес.

Он жив опасно,

Жив

вплоть до нынешнего дня.

Ежеминутно,

ежечасно

Он может выстрелить в меня.

Николай Доризо
Санкт-Петербург взволнован очень.
Разгул царизма.
Мрак и тлен.
Печален, хмур и озабочен
Барон Луи де Геккерен.
Он молвит сыну осторожно:
– Зачем нам Пушкин?
Видит бог,
Стреляться с кем угодно можно,
Ты в Доризо стрельни,
сынок! –
С улыбкой грустной бесконечно
Дантес
взирает на него.
– Могу и в Доризо,
конечно,
Какая разница,
в кого… –
Но вдруг
лицо его скривилось,
И прошептал он
как во сне:
– Но кто тогда,
скажи на милость,
Хоть словом
вспомнит обо мне?!..
вернуться

4

Джан – дорогая (арм.).