- Что это?
- Гравилер, - Ицхари любезно объяснил необъяснимое.
Женщины рода не спешили, а скалки, чтобы поприветствовать их должным образом у меня не было.
И к лучшему.
Она зависла над песком в полуметре от капсулы лифта, и в зеркальной ее глади отразилась что струна лифта, что капсула с застрявшей в лифте мной.
Отражение было хорошим.
Качественным.
Я увидела и вздыбившиеся волосы, и фату, что съехала набок, придав мне вид лихой и слегка придурковатый, и пот на коже… и в общем, саму себя, на редкость нелепую в сопровождении рептилоидного монстра и богомола-переростка.
Не знаю, что подумали женщины рода, но выходить из гравилера они не спешили.
Ждали.
И мы ждали… и вот подумалось, что ожидание это есть вполне себе явственная демонстрация будущей счастливой жизни, которую устроит мне свекровь при поддержке старших женщин рода…
…уж лучше б я жениха там… усыновила, уматерила… нет, уматерить его я еще успею, но все же…
Наконец капля будто разломилась пополам, и верхняя ее часть вытянулась, образовав меж гравилетом и лифтом тоннель. Он пропускал свет, но при том ослаблял его, избавляя от слепящей яркости.
Пленка лифта дрогнула и лопнула, освобождая проход.
И дальше что?
Мне полагается бежать вприпрыжку, повизгивая от счастья, что обо мне все-таки не забыли?
…а ведь могли.
…это просто… уходит девушка на высокий бархан, а добрая свекровь путает даты, когда невестушку встречать надобно… и та стоит, ждет, гадает… ее ли заберут или уже обугленный остов?
- Вы вновь настроены негативно, - с упреком произнес Ицхари, и крылья его полыхнули бледной радугой. – Подобное мышление свойственно гоминидом, но, надеюсь, вы сумеете переборот в себе…
Сумею.
Еще как сумею.
И выберусь из этой норы, чего бы оно мне ни стоило…
Но сказать проще, чем сделать. Но для начала сделать стоило хоть что-то, и я решительно шагнула на красный песок… который всхлипнул и обнял мою ногу раскаленными губами.
Твою ж…
Приветственная речь рвалась из моей груди витиеватым экспромтом, держать который в себе было выше моих сил…
Вторая нога провалилась по щиколотку.
Да меня здешняя пустыня сожрет и не подавится…
- Ваша смелость, Агния-тари… - бархатистый голос отвлек меня от почти проигранного сражения. Песок не спешил расставаться с моими ногами и, подозреваю, выдернуть их без поддержки у меня не получится. Поддержка же в лице Ицхари и рептилоида, чья шкура стала темной, с лиловыми полосами, а в очах появилась характерная осоловелость – того и гляди в спячку впадет – запаздывала… - Внушает уважение…
…я вот как-то сразу поняла, что предо мной предстала потенциальная свекровь собственною, так сказать, сиятельной персоной. Она не шла – шествовала, и треклятые пески держали ее…
…даме было…
А кто знает, сколько ей было… вот есть в природе дамы, которые в некий момент своей жизни просто-таки застывают навечно в статусе «слегка за тридцать»…
Они неизменно элегантны.
Очаровательны.
И преисполнены уверенности, что созданы нести миру добро, вне зависимости, что по этому поводу думают прочие. Да и вовсе, подобные особы зачастую исключают саму возможность наличия мыслительного процесса у кого-то, кроме них…
А в остальном…
Слегка нечеловечна.
Широкое плоское лицо с высокими скулами. Узкие глаза явно монголоидного разреза. Губы резко очерчены. Шейка длинная, скромно украшена нескромной нитью жемчуга, которую обмотали трижды…
Я оценила и брючный костюм изумрудного цвета.
И скромные туфельки на низком каблуке. Но и с этими туфельками свекровь моя была выше меня на полголовы.
- И вам здравствуйте, - я изобразила дружелюбную улыбку.
Очень надеюсь, я ей не понравилась… впрочем, здесь и гадать не стоит – не понравилась определенно, подобные дамы вечно пребывают в поиске той совершенной особы женского полу, которая будет достойна ее сыночка… я и близко совершенством не была.
И потемневшие глаза выдали чувства, которые испытывала почтенная дама.
А я, подтверждая догадку еще и о дурном воспитании себя, вытерла потную ладонь о брюки и протянула, растопыривши пальцы.
- Безмерно рада личной встрече…
Руку взяли коготками.
Подержали и отпустили…
…отлично.
Мы в данный момент времени сошлись на мысли, что сына ее надлежит немедленно спасти от столь несерьезной и явно неблагонадежной особы, как я. Осталось лишь объединить усилия.
- Я бы вас даже обняла, - сказала я с придыханием. И свекровь ощутимо вздрогнула. – Да вот… застряла немного… ничего, сейчас выковыряюсь…
И я дернула ногу.
Песок же всхлипнул и разжал плотные свои объятья.
Обнять не получилось, но, покачнувшись, я рухнула к ногам потенциальной свекрови.
- Это вы что делаете? – осведомилась она, на всякий случай отступая.
Сразу видно благоразумную женщину.
- Это я вам уважение выказываю, - пропыхтела я, пытаясь подняться с карачек и не запутаться в белом бурнусе, который тотчас съехал на бок.
И где, спрашивается, мое сопровождение, которое так нужно?
- …по обычаям моей родины…
…руку мне протянули.
И подняться помогли.
И туфлю извлечь, правда с нею и какую-то гибкую мелкую тварь, которая обвила каблук. Тварь я попыталась стряхнуть, но та лишь крепче вцепилась в добычу.
- Не стоит трогать, - будущая свекровь отобрала туфлю и, подковырнув тварь коготочком, легко от нее избавилась. Правда, там где оная касалась каблука, остались беловатые пятна вида прехарактерного, но… - Это песчаный червь… они очень любят живую плоть.
- Ага, - сказала я и ногу задрала повыше.
…может, я и вполне живая пока, как для плоти, но взаимной любви к червям не испытываю. Была бы моя воля, я бы вообще в воздухе повисла.
- …и мне кажется, -- меня с легкостью извлекли из песка, отряхнули, крутанули и сунули в прохладное нутро гравилета, - что лучше нам продолжить беседу в более подходящем для того месте… мой сын, боюсь, уже извелся…
Глава 9.
Глава 9.
Набедренная повязка так и норовила сползти.
- А ты уверен… - Нкрума вцепился в нее когтем, но, чувствовал, стоит пошевелиться и древний мех, который с возрастом не обрел ни прочности, ни красоты, расползется по швам.
И хорошо, если по швам.
- Уверен, - братец отошел, окинув Нкрума придирчивым взглядом. – Рожу сделай серьезную… да не такую… представь… ну не знаю, что у тебя опять блохи.
- Нет у меня блох!
А грива зудела.
Шерсть, смоченная сахарным раствором, слиплась, и косицы, в которые ее заплел брат, торчали, будто иглы у пустынного вихренника. В них поблескивали хрустальные бусины матушкиного ожерелья, косточки, которые братец добыл на кухне и, кажется, тонкие полоски вяленого мяса.
- А ты представь, что есть… с такой физией тебя только пожалеть и приголубить. А это неправильный подход. Женщинам только дай повод приголубить кого-нибудь, так они вусмерть заголубят и будешь тогда…
На загривке братец просто поставил шерсть дыбом и сбрызнул алой краской из чьей-то косметички. Правда, краска оказалась с блестками, что несколько не соответствовало грозному образу, но…
- Руку убери. Челюсть вперед. Брови сведи, будто ты думаешь о чем-то… важном.
Нкрума думал.
Например о том, как получилось, что младшенький опять его уговорил на этакое безумие?
И дубину, главное, приволок…
Для устрашения.
- Может, брови выщипать?
- Я тебе хвост выщипаю! – рявкнул Нкрума и на всякий случай дубиной замахнулся. Правда, младшенький сумел увернуться и даже язык показал.
- Вот… так и держись. Нет, погоди… шкуру на плечо… и еще вот…
Он вытащил из сумки связку ожерелий.
- Ты что, в семейную сокровищницу заглянул?
- Ай, да кому она нужна… по шкатулкам пошарился. Что? Мы же временно и для дела. Потом вернешь… как тебе вот это? – он вытянул из связки массивную цепь, украшенную плоскими медальонами. Для шеи Нкрума цепь оказалась коротковата.
