— Ты понимаешь?

— Конечно, я понимаю,— ответил я.

Он прав. Армия Сигтрюгра невелика, и если он поведёт её на север, чтобы изгнать скоттов с земель Беббанбурга, то будет вовлечён в войну с Константином, который воспользуется шансом ослабить армию Нортумбрии. Сигтрюгр вполне может выиграть первые битвы, отогнав четыре сотни воинов Домналла на север, но после этого с шотландских холмов спустятся воющие дьяволы Нифльхейма, и сражения станут куда более свирепыми. Даже если Сигтрюгр победит, он потеряет людей, которые нужны ему, чтобы обороняться от вторжения саксов.

Он пристально смотрел на север, туда, где над низкими холмами и густым лесом стояло марево.

— Так ты подождёшь с атакой Беббанбурга? — спросил он. — Подождёшь, пока мы не прогоним саксов?

— Я не могу ждать.

Сигтрюгр огорчился.

— Без войска этого ублюдка Турферта и прочих скользких гадин с юга, — сказал он, — мне не собрать больше восьми сотен воинов. Я не могу потерять сотню, сражаясь с Константином.

— Я попрошу у тебя полторы сотни, может, две, — ответил я, — и если я не ошибаюсь, никто из них не получит ни царапины. Я не могу ждать, потому что следующей весной Константин измором выкурит этого ублюдка, моего кузена, и засядет в Беббанбурге. Поэтому я направляюсь туда сейчас, и намерен захватить его, — я коснулся молота на своей шее. — Но мне нужна твоя помощь.

— Но... — начал он.

Я опять перебил его и

рассказал, как мы вместе завоюем то, что кажется неприступным, и при этом он не понесет потерь.

По крайней мере, я на это надеялся и

сжимал рукой молот.

Wyrd bið ful ãræd, судьба неумолима.

— Мы отправляемся во Фризию, — сообщил я Эдит.

Она удивленно уставилась на меня.

Я приехал на север, в Эофервик, где весь вечер пировал с Сигтрюгром, своей дочерью и новым архиепископом Хротвердом. Он и впрямь оказался приличным человеком, или мне так показалось. Когда я рассказал ему о случившемся в Хорнекастре, он поморщился.

— Похоже, Бог на твоей стороне, лорд Утред, — мягко сказал он, — ты вырвал мир прямо у войны из пасти.

— Какой бог? — спросил я.

Он засмеялся и спросил, что, по моему мнению, произойдет в Беббанбурге, и я ответил так же, как и Финан — атака обойдется Константину слишком дорого, но ему вряд ли понадобится бросать войска на стены крепости, если с задачей прекрасно справится и голод. Хротверд печально покачал головой.

— Так значит, если монастырь святого Кутберта все-таки восстановят, то там будут жить шотландские монахи.

— И это тебя беспокоит?

Он задумался над ответом.

— Наверное, нет, — наконец ответил он. — Уверен, они набожные люди.

— Но ты потеряешь деньги, что приносят паломники, — сказал я.

Ему понравился этот ответ, его вытянутое лицо повеселело, когда он ткнул в мою сторону гусиной ножкой.

— Вечно ты выискиваешь в людях самое худшее, лорд Утред.

— Но ведь это же правда?

Он покачал головой.

— Линдисфарена — священное место. Остров молитв. Если Господь пожелает, я хотел бы назначить туда нового аббата, просто чтобы точно знать, что он достоин и не опозорит божью церковь. А достойный человек, лорд Утред, не должен быть жадным, что бы ты ни думал.

— Я думаю, что епископ Иеремия мечтает стать следующим аббатом, — съязвил я.

Хротверд рассмеялся.

— Бедняга! Как его называют? Безумный епископ? — усмехнулся он. — Кое-кто уговаривает меня отлучить его, но зачем? Знаю, что он жестоко заблуждается, но в отличие от некоторых, — он насмешливо взглянул на меня, — он поклоняется единому Богу. Думаю, он безобиден. Прискорбно ошибается, конечно, но безобиден.

Нравился мне этот человек. Как и отец Пирлиг, он легкомысленно относился к своей вере, но его благочестие, доброта и честность были очевидны.

— Я буду молиться за тебя, — сказал он на прощание, — нравится тебе это или нет.

За время этого краткого визита я не пытался повидаться с Бергом, но дочь сказала мне, что он купил три корабля и теперь ремонтирует их на пристани, неподалёку от таверны «Утка». Теперь, вернувшись в Дунхолм, я рассказал Эдит про эти корабли и про мои планы добраться морем до Фризии. Мы говорили ночью, в доме, который я построил над главными воротами.

При свете дня оттуда открывался прекрасный вид на юг, но теперь виднелись только отсветы костров городка, лежавшего ниже крепости, да россыпь бесчисленных звёзд на небе. Этот необычный дом поддерживали крепостные ворота, с двух сторон от них разместились два помещения — одно для слуг, другое для стражей ворот. От жилья слуг к нашим комнатам вели ступени. Я гордился этой лестницей. Такую редко встретишь!

Конечно, в каждом городе, где сохранились римские постройки, имелись лестницы, ведущие на бастионы, но в домах, построенных нами, лестницы встречались нечасто. Верхний этаж можно увидеть во многих пиршественных залах, но эти надстройки обычно использовались как спальни, туда вели приставные лестницы, а иногда уклоны. Меня всегда восхищало, как римляне делали лестницы в домах, и я распорядился построить такую же, хотя надо сказать, эта лестница в Дунхолме деревянная, а не каменная. Для постройки дома над аркой ворот пришлось пробить крепостную стену, и поэтому я старался говорить тише, поскольку на боевой площадке стояли дозорные. Но всё же не слишком тихо, чтобы они могли услышать наш разговор.

— Фризия! — воскликнула Эдит.

— У побережья Фризии есть острова, — сказал я. — Мы захватим один, построим там крепость, и она станет нашим домом.

На её лице я видел смесь недоверия и разочарования.

— Фризия — христианская земля, — заверил я её. Моя жена — христианка и, несмотря на все мои уговоры, ни за что не желала снова поклоняться старым богам. — Ну, в основном христианская, — продолжил я, — и она не покажется тебе чужой. Их язык так похож на наш, что ты будешь всё понимать!

— Но как же... — начала она и обвела рукой спальню, освещённую тусклой лучиной из тростника. Блики мерцали на стенах, увешанных гобеленами, на большом шерстяном ковре и на нашей постели — ворохе шкур.

— Я нажил слишком много врагов, — мрачно сказал я. — Этельфлед умирает и не сможет больше меня защищать, а Этельхельм меня ненавидит. Мой кузен, эта мерзкая гадина, засел в Беббанбурге, Константин только и мечтает раздавить меня, как вошь.

— Сигтрюгр... — попыталась сказать она.

— Он обречён, — резко прервал ее я. — Саксы нападут в следующем году или через год, и он сможет сопротивляться пару месяцев, а что потом? Они будут наседать, а Константин воспользуется этим и станет захватывать ещё больше земель на севере Нортумбрии.

— Но Сигтрюгр надеется на твою помощь, — возразила она.

— И я помогу ему, — ответил я. — Мы же создаем во Фризии новое королевство. Мы будем рады его принять!

— А Сигтрюгр об этом знает?

— Конечно, знает, — сказал я.

Я услышал лёгкий скрежет под выходящим на дорогу окном. Возможно, это древко копья царапнуло по боевой площадке ворот, а это означало, что кто-то услышал наш разговор.

Эдит снова обвела взглядом нашу уютную спальню.

—Я полюбила Дунхолм, — жалобно сказала она.

— Я оставляю его Ситрику. Он знает Дунхолм, он здесь родился и вырос, его отец был здесь лордом.

Ситрик — незаконнорожденный сын ярла Кьяртана Жестокого, который с детства меня ненавидел. Ситрик не унаследовал злобный нрав отца, но стал таким же сильным воином. Он начинал как мой слуга, а теперь стал одним из самых надёжных моих военачальников.