Слушая Степана, я представил себе всю эту историю, и меня передернуло. «Если моя такое сделает», — подумал я. — «Искалечу»! А потом сам себе честно сказал: «Нет, не искалечу. Буду деньги на экспертизу собирать. Ничего — соберу. Но чужого отпрыска воспитывать не буду!»

Писем от жены я не получал уже давно. В голову лезло разное. И вот еще Степан со своими «веселыми» историями.

— Извини, — неожиданно произнес Степан, — я тебя перебил. А какая третья причина?

— А что? — Удивился я. — Разве я говорил про три причины?

— А что? Нет? Мне показалось?

— Ну ладно. Была, правда, еще одна причина. Называется, «регулярный секс». Не надо ни о чем таком думать, дергаться… Точно знаешь, сегодня будет, завтра, послезавтра… Супружеский долг называется. Да мою и просить не надо. Сама меня заставляет… А твоя?

— Я не жалуюсь, — ответил мне Бандера. Но была маленькая заминка. Небольшая, но была. И чуть суховат ответ. «Эге!» — сообразил я. — «Не очень-то у тебя с этим делом. Может, потом и вечно нервный и злой такой?».

Я уже думал, как бы так тонко об этом спросить, может быть, о себе чуть подробнее рассказать, он раскроется… Но тут показалась БМП, идущая нам на помощь, и наша беседа прервалась естественным образом.

Все, ротный пришел в себя, и снова стал грозным и ужасным Степаном Бандерой.

С очередной «шишигой», привезшей Степану еду, у нас появился новый офицер — лейтенант Салий. Между прочим, однокурсник Степана. Знакомы они были, видно, очень давно, так как Бандера приветствовал приятеля очень странно: «Привет, свин!!!». Знаете, если бы они не были настолько хорошо знакомы, я думаю, кто-то очень сильно пострадал бы. А так Валера Салий просто улыбнулся, и потащил свой вещмешок в палатку к ротному. Вообще-то, Валера был технарь, а Бандера постоянно жаловался начальству, что ему дали «убитую» технику, которая постоянно ломается, и может подвести в самый неподходящий момент. Наверное, Степан настолько всех достал, что ему просто отправили технаря, чтобы уж тот на месте разбирался с поломками.

Тем не менее, обращение «свин» меня покоробило больше чем самого Валеру. Бандера, ей-Богу, все-таки странный тип. Что за детство в одном месте. Что солдаты должны думать об офицерах, которые друг друга так называют? Ну ладно, Степана и так все боятся. Но зачем Салия-то так подставлять?! А?

Внезапно меня разобрал смех. Я просто подумал, что у нас получается не рота, а какой-то казачий курень.

Бандера, Салий, Яковенко. Прапорщик Чорновил к нам ездит. Я вот, правда, не знаю, как фамилия у Степанова папоротника. Прикольно было бы, если бы тоже какая-нибудь хохляцкая.

Делать мне было абсолютно нечего, и я решил сходить к Бандере в гости. А вдруг и Салий что-нибудь привез?

Но не успел я сделать и шагу, как Степан сам прискакал на БМП и закричал: «Сворачиваемся!». Ну что же, отлично! Что-то давно мы никуда не ездили. Надоело уже на этом месте стоять.

Бойцы побросали в кузов ящиками с боеприпасами, разобрали и погрузили минометы, и мы тронулись за пехотой. Темнело.

На этот раз ехать пришлось как-то необычно долго. Сначала все петляли по полям, затем переехали железнодорожный переезд с тремя убогими деревянными домишками, а потом снова углубились в поля. Совсем стемнело, ничего не было видно, а дорога становилась все хуже и хуже. Вся грязнее и грязнее. Колеса периодически прокручивались, и моим водителям приходилось непрерывно работать рулем, чтобы хоть как-то держать заданное направление.

Внезапно стала попадаться стоящая боевая техника. И так как ее становилась все больше и больше, то я сделал единственно возможный вывод — мы прибыли на какую-то базу. Пока я разглядывал вырываемые из темноты БМП, «Уралы», «шишиги», МТЛБ и прочее, моя машина просто-напросто утонула в грязи.

Бандера со своими БМП исчез где-то в темноте, бросив нас на произвол судьбы, а мы с Сомиком застряли конкретно. Грязь под нами была жидкая, «шишига» ревела, но не двигалась ни на сантиметр. Сообразительный Бичевский, который ехал прямо за нами, взял сильно вправо и смог проехать на более твердую почву, а мой водитель только беспомощно матерился. Слушать его пустой и неизобретательный мат мне быстро надоело. Я попросил его чуть помолчать, высунулся из кабины, и позвал Бичевского.

Долг есть долг. Бичевский подъехал насколько смог близко, и кинул трос.

Закреплять его из нашей машины после недолгой дискуссии выпихнули трансвестита и еще одного козла отпущения. Они тут же провалились по колено в жижу. От этого зрелища меня даже слегка передернуло.

Однако мои малолетние бойцы еще, видно, не доросли до понимания того, что иногда некоторые вещи лучше делать самому. Козлы отпущения добрели до троса, попытались его соединить, но не смогли. Ничего удивительного — они просто не умели это делать!

Мой хитрожопый водитель руководил спасательной операцией из кабины. В основном это руководство заключалось в воплях и истерике. Однако вылезать самому и сделать все как надо он не спешил.

Я уже начал подумывать, что мне предстоит не самая приятная операция — выпихивание толстого водителя из кабины, как в свете фар нарисовался наш комбат на МТЛБ. Пока это явление не испарилось как фантом, и высунулся из дверцы по пояс и закричал громче, чем Сомов:

— Товарищ майор! Товарищ майор!

— Что случилось? — ответил он мне.

— Застряли на хрен! Мы сами не выберемся. Помогите! Не дайте утонуть!.

Санжапов засмеялся, но трос свой нам кинул. Козлы отпущения бросили трос Бичевского, подхватили трос комбата, и, (невероятно!) сумели его закрепить. МТЛБ дернулся, и наша «шишига», качаясь как корабль на волнах, буквально выплыла на твердую почву.

Санжапов забрал свой трос, и исчез также бесследно, как и Бандера.

Ехать мне все равно было некуда, понять что-нибудь в этой мешанине техники, грязи, тумана и темноты было невозможно, и я приказал просто остановиться, и ночевать здесь, не сходя с этого места. Сомик включил отопление и сладко заснул. За стенкой долго копошились, но и им идти искать кого-либо в такой обстановке не улыбалось и они, наконец, тоже затихли. И я не долго сопротивлялся сну.

Утром же огляделся по сторонам и присвистнул: позади нас жирно колыхалась фантастическая грязевая трясина — с трудом можно было вообразить себе, что мы вообще смогли из нее выбраться. А мои бойцы вчера ползали по ней. И как они только не утонули?

И ведь, что самое обидное, эта трясина не стояла повсеместно. Ее можно было объехать, если бы, конечно, видеть, куда едешь. Надо же было заехать прямо в нее!

Впрочем, обыкновенная, но оттого не менее мерзкая, грязь царила повсюду. На небольшом пространстве столпилась большая часть сводного батальона — все истолкла, перемесила, и передвигаться пешком стало весьма затруднительно. Я выбрался наружу размяться. И надо же! Совсем недалеко от нашей стоянки находились БМП Бандеры. Мы были друг от друга в двух шагах!

Мало того, впереди, не так уж далеко, расположился наш бригадный артдивизион. Оправившись, протерев лицо одеколоном, (вместо умывания), я пошел искать знакомых. Если есть артдивизион, значит, должны быть и Нелюдин, и Самоедов. И точно! Чем ближе я подходил к орудиям, тем яснее вырисовывались две знакомые фигуры.

— Вовка! — заорал я. — Серега! Привет!!

Они оглянулись.

— О, привет! — заорал в ответ Нелюдин. Вовка только кисло улыбнулся.

— Чего ты такой кислый? — спросил я у Самоедова. — Что у вас тут случилось?

— Начальства слишком много, — ответил хмурый Вовка. — Тут и штаб, и ПХД, блин. Мы тут все как на ладони. Достало уже начальство.

— День и ночь стреляем, — сказал оптимистичный Серега.

— Жариков и сам вообще не спит, и нам не дает, — пожаловался мне Вовка.

— А куда стреляете — то? — спросил я.

— Ничего конкретного, — Серега пожал плечами. — За горы, за лес. Далее — везде.

Тут показался сам Жариков, и мои приятели поспешно вернулись к расчетам. Я еще спросил вдогонку, не видели ли они здесь Найданова? Но ответа уже не получил. Хотя, вроде Серега мотнул головой. Или мне показалось?