Всем людям странствий помогает конь,
Я ж мыслю: как бы мне коню помочь?
Ах, до того мой конь убогий тощ,
Что с шахматным конем он схож точь-в-точь.
* * *
Чем яростней огонь в крови моей,
Тем ближние к страданьям холодней.
Лишь тот, кто заглянул в лицо Лейли,
Постигнет боль Меджнуновых скорбен.
* * *
Пусть нет зубов – хлеб разжуешь всегда,
Коль хлеба нет – вот горшая беда!
* * *
Пред слепым зажигаем свечу,
Если злого к спасенью зовем.
Кто к злодею приходит с добром,-
Солончак засевает зерном.
ХАФИЗ
ГАЗЕЛИ
* * *
Песня, брызнуть будь готова – вновь, и вновь, и вновь, и снова!
Чашу пей-в ней снов основа – вновь, и вновь, и вновь, и снова!
Друг, с кумиром ты украдкой посиди в беседе сладкой,-
Поджидай к лобзаньям зова – вновь, и вновь, и вновь, и снова!
Насладимся ль жизнью нашей, коль не склонимся над чашей?
Пей же с той, что черноброва,- вновь, и вновь, и вновь, и снова!
Не найти от вас защиты, взоры, брови и ланиты,-
Мы моим очам обнова – вновь, и вновь, и вновь, и снова!
Ветер! Ты в воздушной ризе, мчась к любимой, о Хафизе
Ей бросай за словом слово – вновь, и вновь, и вновь, и снова!
* * *
Что святош во власяницах вся гурьба?
Греховодная милей мне голытьба!
Грязь покрыла власяницы,- а взгляни,
Как ярка бродяги вольного каба!
Опьянил меня твой глаз – так пей вино:
Тяготит нас взоров трезвых ворожба.
Лик твой нежен, стан твой хрупок! Я страшусь:
Ведь гурьба святош драчлива и груба.
Я мучений лживых суфиев не зрел -
Так не мучьте тех, чья радостна гульба!
Взор твой – хмель, а губы – алое вино,
И вино кипит, и в нем – к тебе мольба.
Погляди на лицемеров: ведь от них
Плачет чанг, вину горька его судьба.
Дух Хафиза пламенеет. Берегись:
Перед ним и сила пламени слаба.
* * *
Хмельная, опьяненная, луной озарена,
В шелках полурасстегнутых и с чащею вина
(Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ),
Хохочущая, шумная, пришла ко мне она.
Пришла и села, милая, у ложа моего:
«Ты спишь, о мой возлюбленный? Взгляни-ка: я пьяна!»
Да будет век отвергнутым самой любовью тот,
Кто этот кубок пенистый не осушит до дна.
Поди же прочь, о трезвенник, вина не отбирай!
Ведь господом иная нам отрада но дана.
Все то, что в кубки легкие судьбою налито,
Мы выпили до капельки, до призрачного сна!
Нектар ли то божественный? Простой ли ручеек,
В котором безысходная тоска разведена?
Об этом ты не спрашивай, о мудрый мой Хафиз:
Вино да косы женские – вот мира глубина.
* * *
Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо – Бухару!
А в благодарность жажду родинки и взгляда.
Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет
Мусаллы садов роскошных и потоков Рокпабада.
Из сердец умчал терпенье – так с добычей мчатся турки -
Рой причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада.
В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.
Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада?
Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья,
И была завесы скромной ею сорвана преграда.
Горькой речью я утешен,- да простит тебя создатель! -
Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая – услада.
Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
Речи о дороге жизни – вразумленье, не досада.
О вине тверди, о пляске – тайну вечности ж не трогай:
Мудрецам не поддается эта темная шарада.
Нанизав газели жемчуг, прочитай ее,- и небом
В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда.
* * *
Розу брось: без уст и она не приманчива!
Если нет вина – и весна не приманчива.
Без тюльпанов щек вся прохлада лужайки,
Всех душистых трав пелена не приманчива.
Вся-то прелесть уст, вся-то прелесть любимой
Без лобзанья не полна, не приманчива.
И долина в качании роз и платанов,
Коли песнь соловья не слышна,- не приманчива.
Роза, сад и вино – отрада, но радость
Одинокой душе не нужна, не приманчива.
Если облик милой не впишешь ты в роспись,
Будет роспись эта грустна, не приманчива.
Жизнь растрать, о Хафиз! Но для радостной траты
Не находка она: скудна, не приманчива.
