– Слушайтесь полицейских! – проорал я, ложась на асфальт. – Мы лишь оборонялись!

– Парни, падаем!

Мои союзники поочередно стали складывать оружие и ложиться на землю. Но вот ребята Графа не хотели, чтобы я остался живым. Они устроили перестрелку с копами, пытаясь меня задеть. А я…

Я лишь полагался на свою удачу и лежал на земле. Если вероятность попадания пули в спину невысокая, то переживать мне не о чем. Бывали вероятности попадания шального снаряда и побольше.

По итогу все произошло так, как должно было. Полиция повязала всех, кто был там.

Синдикат Тору и группа союзников Арьи были отпущены, так как никакого отношения к конфликту не имели. Все стрелки были направлены на меня и Графа. Впрочем, несложно было освободить их, так как никто в ходе перестрелки погибнуть не успел.

– Вы не имеете право закрывать меня до выяснения, – произнес я, глядя на полицейского, надевающего на меня наручники. – Я должен продолжать обучение в школе. Слова Графа не делают меня преступником, сэр…

– Я все понимаю, – отозвался тот. – Но и ты пойми. Чтобы составить протокол, тебе все же придется провести с нами какое‑то время. Если ты не принимал участия в перестрелке и не нападал на Графа, то можешь быть спокойным. То, что ты убежал – проблемка, согласен, но Граф не имел права посылать за тобой отряд головорезов.

– Да, сэр…

По итогу я все же был отправлен в обезьянник. Меня заставили дать показания не только об отношениях с Графом, но и рассказать о Ханне, ресторане, школе Хоккадо и прочих вещах. По итогу все же меня отпустили. Но вот…

Надолго ли?

Домой я вернулся поздней ночью. Мать спала, как, впрочем, и Фумико.

Я тихо поднялся в свою комнату и сел за компьютер. Включив мобильник, прочитал сообщение от Лорда.

«Хорошая работа, парень…»

Отбросив телефон на кровать, я стащил с себя грязную одежду и стал читать информацию о Графе, которую распространяли люди Лорда Кио.

В новостях уже начали писать о выстреле Графа, его обвинениях и прочей суете. Я понимал, насколько важно сохранить свое имя чистым, поэтому не планировал оставаться под следствием долго. На бумаге я был самым обычным парнишкой, а догадки и доводы Графа меня не особо волновали.

Тот же Такаши был уверен в этом, но не мог этого подтвердить. Полез разбираться и остался без ответа.

Разбудили меня громкие крики матери и звуки шагов в доме. Я открыл глаза и чуть приподнял голову. Увидел перед собой выключенный монитор. Я уснул за компьютером.

– Прошу! Прошу, помогите! – звучал голос матери с первого этажа. – Вы убили его! Что вы за люди!

«Что за…»

Я встрепенулся. Заозирался по сторонам и вскочил на ноги. Сердце сжалось от животрепещущих криков.

«Что происходит?!»

Резко активировав все имеющиеся узоры на теле, я схватил револьвер и рывком выбрался из комнаты. После чего тихо спрыгнул по лестнице вниз. Передо мной открылся взор на гостиную.

От увиденного сердце сжалось. Тело на секунду замерло.

Отец лежал на полу. Во лбу его зиял кровавый след от пули. Мать пятилась назад от трех вооруженных солдат, пытающихся что‑то у нее разузнать, и просила не убивать ее.

Я сглотнул. Ком привалил к горлу. Как я мог допустить такое, что отец…

Погибнет?

– Говори, сука! – крикнул один из них, ударив матери ногой в живот. Она закашляла и свалилась на пол, после чего продолжила отползать. – Кем тебе приходится Эйджи?!

– Он мой сын! – вскрикнула мать и тут же получила по лицу и ударилась затылком о стену.

Я смотрел на это и понимал, что мне физически больно. Как бы я равнодушно ни относился к родителям, мое сердце больно сжалось от увиденного. Я был привязан. Моя профессиональность и хладнокровность испарилась.

Глаза залились кровью и тут же полностью лишились способности видеть. Я напряг слух и уловил звуки каждого ублюдка, который оказывал насилие. Зубы мои сжимались от злости. Сложно было держать разум чистым и прозрачным.

Насилие за насилие, верно? Так поступают профессионалы? Очевидно, нет, но сейчас я не могу назвать себя так. Если я допустил ошибку, то я уже не профессионал.

Знать бы… когда и в чем я оступился.

– Отставить! – рыкнул я так громко, что все солдаты встрепенулись. – Отошли от женщины, живо!

Этот крик уже значил мое поражение. Я потерял рассудок – я проиграл.

Около секунды солдаты действительно молчали и не шевелились, глядя мне в глаза. Как жаль, что я не управлял злостью. Я был вне себя от ярости.

«Я ведь не совершу ошибку, если всего лишь…» – Дрожащей рукой я вытянул револьвер и поочередно выпустил три пули по головам мерзавцев. – «выстрелю…»

Я услышал звуки свалившихся на пол тел. Каждого пришлось убить.

Я схватился за жгущие глаза ладонями. Горели так, что сложно было шевелить зрачками. Я тут же убрал сгустки крови с глаз и посмотрел на мать. Одежда на ней была изорвана, на лице были видны ссадины, а изо рта текла струя крови.

– Эйджи, ты мой сын… – прошептала женщина. Подбородок ее потрясывало. – Самое дорогое, что у меня есть…

На моих глазах наворачивались слезы. Как же мне было больно видеть отца убитым… я не могу смотреть на женщину. Пытался сказать себе, что не люблю их, но не мог.

– Зачем они пришли, мам? – ровным, размеренным тоном спросил я, глядя на тело отца.

Я вернул холод, который был свойственен. Долго находиться в состоянии отчаяния было безумно опасно в месте, где есть враги. Внутри все горело, хотелось рвать на себе волосы, но я непоколебимо стоял и не выказывал эмоций.

– Эйджи… – прошептала та, глядя мне за спину. – Прости меня, родной…

Как же я не предугадал таких зверских поступков?

Они решили отомстить мне?

Граф решил убить моих родных, чтобы узнать обо мне? Что я упустил? Граф за решеткой! Он не мог, черт побери!

Никто не мог! Никто, кроме…

– Эйджи… –

Никто, кроме Такаши.

– Теперь ты понимаешь, каково это? – со спины послышался знакомый голос. – Потерять отца?

Я резко развернулся и отскочил назад. Да. Он, держа руки на поясе, стоял и смотрел на меня с натянутой улыбкой. Неестественной. Наигранной улыбкой.

– Ты? – взглянул я на парня, бегая глазами по его лицу. В голове витали мысли. Я не мог понять, когда он успел стать таким ублюдком? Я полагал, что он походит на отца, но был уверен, что не настолько! Ведь это всего лишь пацан. Девятнадцать лет.

– Ты все еще считаешь меня другом? – развел тот руками. – Считаешь другом парня, который убил твоего отца? А? Ну… ну же, Эйджи‑кун, ответь мне! Пожмешь мне руку? Может, сядешь со мной за одну парту? А… точно! Мы с тобой можем сыграть в шахматы!

Он вел себя так же непринужденно, как в школе, после смерти его отца. И я ведь верил, что отчасти это искренне. Да он просто сумасшедший, черт побери!

Внутри все перевернулось. В голове стоял гул. Я не понимал, почему мне резко стало так тоскливо. Никогда не имел друзей. Всегда был один. Даже в прошлой жизни чувствовал неравенство в сословиях. Понимал, как сильно сказывается мое положение в обществе на отношении близких.

Он не мог это сделать. Я не верил в то, что он убил невинного человека. Тут что‑то точно не так.

– Зачем? – взглянул я на парня наполненными глазами кровью. – Зачем?!

Такаши замолк. Он тяжело сглотнул и отшагнул назад. Я чувствовал, как мне становится все хуже, но не мог понять, отчего. Боль в глазах, потеря отца, либо же предательство близкого мне человека.

– Эйджи, сынок… – плача, прошептала мать. – Он еще ребенок. Пожалуйста… не надо…

«Думает о его жизни после смерти мужа?» – удивился я. Стало еще более тошно. Я был в полном отчаянии. Единственное, что удавалось сохранять – внешнее спокойствие и холод.

– Это не Эйджи… не‑э‑эт… этот парень не тот, кем себя позиционирует! – усмехнулся Такаши дрожащим голосом. – Передо мной стоит убийца моего отца. Тот же револьвер… тот же след от пули… это был ты, Эйджи… папу убил не Шин Нагивара… его убил Эйджи Химуро. Вот почему Шина никто не может найти. Его просто не существует.